По Договору с Маркусом, Антон увез ее прочь от людских глаз и обязался сделать всё, чтобы она стала достойной. Вдали она стала безопасной. Для всех, кроме него.
С её кровью ожили внутри него чувства, которые так успешно уничтожил Маркус. Теперь вампир стал почти прежним — живым, человечным. А ещё он стал странно чувствовать ее запах — мягкий, возбуждающий, почти что родной. Временами ему не хотелось уходить, и хоть охота была необходимой, Антон насильно заставлял себя идти.
Ему не нужно было убивать, это нужно было ей. И он шёл: проверял капканы, стрелял дичь. Он пил и пил, не чувствуя вкуса, кроме привкуса мокрого пера и меха, но чувствуя, как жалость сжимает его сердце, когда затихает чужое.
Минула неделя. Кровь вампира заменила ее кровь, постепенно смешалась с ядом, сращивая переломы, ткани и обновляя мозг. Но Аня ни разу в сознание не приходила. Антону было слишком много лет, чтоб ошибиться, — не выйдет ничего, пора уезжать в город.
Он уже собрал вещи, оставалось только добить. А он все не решался.
Сидел теперь, курил, глядел через окно, как закат красит листья багрянцем и кажется, что по стволам тянется янтарная смола. А духи предсказывали грозу...
***
Ей казалось, что небо опрокинулось. Смешались вместе стороны света, утратили краски и из черноты сыпали тучами разноцветных искр. Те сталкивались, вспыхивали, гасли, вертелись по кругу и сворачивались волнами. Было душно и жарко, потом резко холодно и ветрено, и обратно. Тысячи звёзд мчались прочь, тысячи пронзали тело и звали за собой. Хотелось сорваться и бежать следом, но что-то легкое и родное останавливало.
Ане было беспокойно. Фейерверк слепил, мешал найти верный путь. Какое-то время она сопротивлялась, но теплый поток быстро увлек её за собой, и она подчинилась: покорно теперь плыла за мелкой пылью, не ища выход. Её что-то держало, мешало забыться до конца и уплыть в пустоту. Она слабо осознавала, что случилось что-то непоправимое, но все не могла понять что именно.
Махнула рукой, отгоняя назойливое свечение, и вдруг сообразила, — нет у неё рук! И ее самой больше нет! Было больно или страшно?! Беспокойно. И не к месту вспомнилось, что бабушка говорила, будто после смерти всех ждет покой. Анин покой, наверное, где-то замешкался.
Мгновение страха улетучилось быстро и незаметно. Захотелось домой. Представилось, что станет с родителями, если она действительно... Нет, даже думать нельзя! Всё еще поправимо. Аня жива!
Ее сознание скрутило, вывернуло, швырнуло прочь. У нее и самой перед глазами искры замельтешили, только теперь уже личные, а не чьи-то чужие души. Потом вдруг стало пусто. Угасли огненные вспышки, оставили мир темным и чужим.
И стали проступать из тьмы слабые тени. Сначала не четко, едва уловимо, потом все светлее. Аня увидела, что стоит посреди сруба и в печи тлеют поленья. Они отбрасывали вокруг клочья света, слепили и мешали осмотреться.
Сама Аня стояла спиной к двери. Слева — лежанка с сундуком, справа — грубо сколоченный стол. Под ногами земляной пол и так тихо, что можно представить, как хрустко перекатываются комочки почвы, как впиваются в босые ступни.
За столом сидел человек, окруженный безглазыми серыми духами. Они толпились вокруг него, закрывая от нее дальний угол избы. Аня силилась припомнить его лицо и не могла. Ей хотелось, чтобы он её увидел, но глаза незнакомца оставались пусты и безучастны. Потом он сделал легкое движение пальцами, и серые тени скользнули к его уху. Послышался шелест.
Слов Аня не разобрала, но человек вдруг посмотрел на неё. Его удивление сменилось... радостью?! Он её видит? Чему рад? Он же... Да это же Антон! И почему она рядом с ним?!
Антон поднялся, несколько мгновений пристально смотрел ей в глаза, улыбнулся чему-то и вышел прочь. Она вдруг ощутила, что он не хотел ее зацепить или испугать. А она... И рада бы его обидеть, да не может. Что здесь творится?
Задрожали кончики ее призрачных пальцев, судорогой скрутило суставы и мышцы, сердце (или что там осталось) приостановилось и заработало снова. Вернуться! Во что бы то ни стало — вернуться! К маме, к отцу, к себе самой! К Андрею и этому... Чтобы узнать, чтобы понять, чтобы решиться. На что только?