Она стала совсем послушной, покорно вернулась на свою лежанку и даже не заметила, что Антон отошёл.
Немыслимо! Она сама виновата, что Андрей погиб. Сама виновата, что Антон сделал её такой. Вернуть бы дни обратно... Она же его никогда больше не увидит… С чего вдруг это сожаление?!
— Кто он тебе... был? — снова заговорила Аня.
— Он был моим учеником. Но в этой стране я называл его братом.
Она с трудом подняла глаза. Они стали совсем темными и влажно блестели. Она пока еще не плакала.
— Что теперь? Что ты со мной сделаешь? — безучастно спросила она.
— Ничего. Стану тебя учить тому, что знаю, обо всём расскажу.
— Я не хочу так жить... — прошептала она. Карателю почти стало ее жалко:
— Выбора у тебя нет...
— Должен быть способ... Как-то же вы умираете. Андрей умер от выстрела в сердце.
— От выстрела вампира в сердце. Я стрелять в тебя не стану.
— Это жестоко! Ты заставляешь меня...
— Для начала я принесу тебе правила. Может быть, тогда ты поймешь, что все не так страшно, как показалось вначале. От тебя требуется изучить их и соблюдать.
— А если нарушу?!
— Есть масса бесконечных пыток, которые убедят тебя в неправильном выборе. Можем прямо сейчас испробовать парочку.
Анна испуганно замотала головой.
Ньюпорт
В начале августа бриз был особенно ласков. Элис любила подолгу сидеть на берегу, заглядывая за горизонт. Представлять что там, вдали, прямо сейчас рождаются ветра, а может быть, и бури. Теплые волны касались ее ступней, слизывали налипший песок и стыдливо отползали. Марон стоял поодаль, ещё не решаясь выходить в жаркое закатное солнце, и она подошла к нему сама.
— Мы же когда-нибудь вернёмся сюда, правда?
— Лет через тридцать-сорок. Может быть.
Они уезжали в Нью-Йорк. Так решил Марон. Ему пора уже было менять облик, примелькавшийся в этом городе за последние шестнадцать лет. Тогда пришлось бы переоформлять опекунство над Элис. И вся это канитель выглядела бы странно.
Элис уже научилась говорить с душами, и подолгу с ними откровенничала. Они верили ей, откликались на расспросы и охотно выдавали тайны былой жизни, сыпали скабрезными шуточками, припоминали, какими были при жизни. Она слушала, жалела или радовалась вместе с ними. Она голубила их, и предлагала сладкий чай и пирог с черникой. Они смущались и сокрушенно кивали головами. Потом не хотели уходить, и долго еще были с ней рядом, когда она засыпала.
Марон всегда наблюдал за ней, всё ждал, когда увидит на ладонях огонь. Но пламя спало, и душа проявила себя лишь однажды, когда ему было плохо. Охота тогда была неудачной, и вместо всплеска жизни принесла вампиру пулевую рану и большую кровопотерю. Он вынужден был скрыться, потому что темная кровь вызвала бы вопросы неожиданных прохожих. Гораздо безопаснее вернуться домой, залечить раны и охотиться снова.
Марон ничего не хотел ей говорить. Но Элис застала его случайно, наверное, почувствовала. Она помогла с операцией, остановила кровь и долго шептала что-то над раной, накрывая ее ладонями. От них шёл жар и на кончиках пальцев ему виделись крохотные огненные язычки. Вампиру тогда подумалось, что всё это привиделось от болевого шока.
Он знал, как разбудить пламя, но она была еще слишком юна. Она ещё его не любила.
Глава 4 Объяснение
©Свод правил для щенка
Под страхом мучительной смерти ЗАПРЕЩАЕТСЯ:
- упоминать о своей видовой принадлежности и обсуждать ее с кем бы то ни было, кроме представителей клана;
- игнорировать указания Верховного Вампира и Карателей (для щенков – еще и старших вампиров);
- искать встреч с людьми, до заражения называвшимися родственниками и друзьями, полностью отказавшись от прошлого;
- в положении щенка: самовольничать, отказываться выполнять наставления обратившего, самостоятельно охотиться, жить отдельно от наставника, заводить знакомства с людьми с целью создания кратковременных или длительных отношений;
- в положении вампира: покидать место жительства и менять имя без уведомления об этом Верховного Вампира, совершать больше одного убийства в месяц без особых причин (исключение – воспитание щенка, доступ к хосписам и больницам);