Антон вдруг почувствовал, что больше себя не контролирует, — чужое влияние усиливалось. Вампир достал из кармана тонкий кинжал, бросил его на пол.
Анна отпрянула, машинально подобрала оружие, посмотрела сначала на нож, потом на Антона. Что если сейчас его ударить, потом сбежать? Маркус… Она даже не знает, от кого бежать. Что толку? Анна вдруг пришла в себя, испугалась, и бросила нож на пол.
— Бери, без него на охоте туго, — посоветовал Антон. Анне почудилось, что голос его изменился, и она отошла подальше.
Он подошел сам, по пути подобрал кинжал, провел тонким лезвием по шее, вниз по груди, где ворот оголял тело. И темные капли стали пропитывать ткань.
— Хочешь меня убить? — прошипел Антон.
Глаза Анны расширились от ужаса. Перед ней теперь был не он. Чужой змеиный шепот на его устах, в глазах — небесные блики, и волосы будто бы посветлели. На короткое мгновение вынырнул призрак из ее кошмара.
— Так не медли. Убей! — не унималось видение, завладевшее Карателем. Живое, теплое. Оно само протягивало оружие и настойчиво предлагало убить Антона.
"Замолчи! Исчезни! Испарись! Нет ничего этого… это морок и страх, рожденный демоном," — мысленно сопротивлялась вампирша.
Она выхватила кинжал из его руки, и демон улыбнулся, обнажив оскалом тонкие змеиные жала меж резцов. Анна бросилась вперед, желая убить его, избавиться от диких видений. Острие кинжала уперлось шею вампира.
Нет! Запах… Родной, лесной, с дубленой кожей и сталью. Вот же он! Под руками пульсирует сердце и стук его Анна знает наизусть, а глаза хоть и чужие, но все равно — Его, — черные, а не голубые.
— Я тебя вижу, Маркус, — прошептала она. Её губами говорил кто-то чужой и слова будто бы шли не от неё.
Она прильнула губами к вампиру. Антон вдруг почувствовал, что её запах изменился. Маслянисто-сладкий, густой, с полынной нотой и медовой приторностью. Он замер, ощущая, как по телу бежит ток, пульсируя, щекочет вены и подымает плоть. И резко исчез Маркусов туман, — Анна отогнала его духа.
Антон повернул девушку спиной к стене, прижал за плечи так, что хрустнули суставы. Вот она: теплая, родная, с дрожащими розовыми губами и диким взглядом. Дыхание жаркое, по коже от него расползлись огненные нити. Чертят рисунки, горят, как лава на земной коже. Вампир приблизил к Анне лицо, прижался лбом. Сердце учащенно билось, судорога пробежала по мышцам. Антон сжал зубы, давясь желанием. Как же он будет жить...без неё?!
Не думать об этом! Не знать! Быстро, пока вновь не накатила слабость, пока не захотелось дышать, распахнул дверь и вытолкнул девушку наружу, вжался лицом в шершавую дверь.
"Не спасти ту, что отметил Верховный. Не спасти. Ибо сам себе не принадлежишь," — прошептал Каратель.
Анна бросилась прочь. Мерцали на черных стволах светящиеся салатово-лазурные мазки, будто кто-то нарочно указывал путь. И горький запах плоти, стынущей крови и страха, оседал на поникших листах, терпкий привкус опасности тонко покрывал ветви.
— Ааааннна...
Лоснистые ленточные черви, рожденные туманами, подсвечивались луной, отражая полуденное небо. Они метались меж кустов, зарывали змеиные морды в траву и шипели, шипели её имя. И ей казалось, что она видит, как тонкие струны слов вибрируют, рисуют везде невесомые людские тени, заставляя их шептать и просить её о чем-то. И чем дальше бежала она, тем разноцветнее были блики, тем больше вспышек вокруг. И уже не понять было, вернулось ли прежнее спокойное море, вихристо уносящее душу прочь, или всё это только ей снится...
***
Под пенье птиц легко открыть глаза.
Вдыхая запах горечи полыни,
Так просто осознать, что я не я
И мы не отличаемся отныне....
Анна медленно открыла глаза. Высоко серели кусочки неба, и с ветвей на лицо падала труха. Птицы перебрасывались трелью, громко трепетали крыльями, меняя ветки. Под лиственной подушкой трещали жучки, терли что-то желваками, тихо стрекотали.
Анна шевельнулась. Тело стало ватным, измученным и будто бы избитым. Ни единый мускул не избежал расправы, а любое движение рождало приступ жгучей боли. Она застонала, повернулась на бок. Лицо залипло грязью, кожа натянулась и с треском лопала высохшую глинистую маску. Челюсть заныла, и Анна подумала, что, наверно, ночь прошла гораздо ярче, чем она запомнила. Девушка приподнялась на локте, размяла хрустнувшую челюсть, глянула на ближайшее дерево. Кровь на стволе. Вдох. И не только кровь.