Во время сна и вовсе начинался кошмар. Стоило прикрыть глаза, и чувствовалась мягкость его настойчивых губ, нежный шепот, обжигающий уши и шею: "Отдай, Анна. Доверься мне". Места, где руки его касались тела, горели невидимыми печатями, и ей тогда было волнительно и стыдно.
А он, будто и не замечал, вел себя пристойно, словно ничего и не было, и не единым взглядом не дал понять, что все случившееся что-то значило.
— Когда всё получится, тебе будет больно, — Анна и не заметила, когда Антон подошел. Стал за спиной, мигом покрывшейся дрожью, заговорил вкрадчиво на ухо. Так и с ума можно сойти! А он продолжил: — Но чем чаще ты станешь повторять, тем легче станет. Ты должна до мелочей вспомнить, что чувствовала, когда… — вампир осекся, подбирая наиболее мягкое слово. — Когда думала, что мертва. Потом вспомни, что было, когда вселилась душа. Все, до крупиц. Боль: какая, сколько, куда, с чем можно сравнить. Среди этих чувств ты должна отыскать одно общее, — когда энергия внутри образует сгусток. Он становится плотным и осязаемым, после этого растекается по телу. Сначала запрети ему расползаться, пробуй управлять, — приказом, лаской, — не важно. Он должен тебе подчиниться. И только после этого можно будет говорить о том, что мы на верном пути.
Анна обернулась, подозрительно осмотрела на него, — правда ли он верит, что получится?! И смутилась — вампир верил.
Она снова повернулась спиной, послушно закрыла глаза. Мягкий шепот Карателя успокаивал, тянул невидимые струнки на воображаемой душе. Ощущая жаркие приливы от его прикосновений, Анна млела, разыскивая место у сердца, где собиралось тепло. Мягкий комок, — нежный, как лебяжий пух, горячий, как раскрасневшийся уголек. Она уловила, как он обволакивает сердце, ласково протягивает ворсинки по легким, разрастаясь все дальше.
"Я хочу тебя увидеть", — подумалось ей. Желание росло, голос Антона отдалялся, пока не исчез совсем. Ей почудилось, как секунда повисла на кончике стрелы и мир остановился. Вампирша открыла глаза.
Как на фотокарточке, в сознании запечатлелся неподвижный солнечный луч, выхвативший легкую пыль и желтый листок, повисший над землей. На расстоянии вытянутой руки струилось мутное видение. У него было одутловатое серое лицо, расчерченное трупными пятнами. Темные волосы слежались в колтуны и небрежно повисли вниз, придавая скользкому и влажному лицу зловещий вид. Высохшая роговица обесцветилась, став молочно-белой.
Сердце вампирши ёкнуло, ухнуло вниз, оставив после себя тошноту и ужас. Но призрак не нападал, только смотрел на Анну мертвыми глазищами. Он, словно бы изучал её, не выказывая никаких чувств.
Она не боялась, вспомнив, как в детстве видела таких "свежих" призраков, когда недалеко умирали люди. Тогда она просили ее помочь, но маленькая девочка боялась передать их послания родным, потому что знала, — обычные люди призраков не видят. Аня только касалась их, успокаивала и просила не бояться. "Когда-нибудь я вырасту и обязательно вам помогу," — обещала она. Как она могла об этом забыть? Ведь они ей верили.
Видение, будто почувствовав настроение вампирши, скривило губы в жуткое подобие посмертной улыбки, медленно потянулось к ней рукой. Анна опасливо коснулась его и тысячи секунд вокруг посыпались градом, обнажая пустынную черноту.
— Прости, я забыла, что обещала всем вам, — прошептала Анна. Крохотная слеза потекла по щеке, жалость стала в горле комом.
Осколками осыпался картинный лес, погребая под собой избу, замерший костер и невидимого вампира. Только его голос ожил, настойчиво нарастал из невидимой глубины, призывая её и утягивая назад.
"Нужно вернуться?" — мысленно спросила Анна. Дух улыбнулся: "У тебя нет выбора", — и дымом втянулся в ее легкие. От его следа запершило горло, Анна закашлялась, открыла глаза.
Антон суетился вокруг. На её хрип он обернулся, и ей показалось, что на лице вампира отпечатался ужас. Она перекатилась на живот, вжалась щекой в прелую влажную землю, закрыла глаза. Ощущения пропали. Совсем. Словно жизнь действительно прекратилась.
— Анна, ты как? — Антон выдернул её из короткого покоя, порывисто прижал к себе, — непростительный отпечаток слабости. Всё равно! Всё к черту! Она не должна догадаться, что в отличие от других вампиров, может умереть.
— Горло болит… Что случилось? — просипела она. Знакомые места кружились, пульсировало в висках. — Не души меня… Плохо…