Противная Анна пульсировала болью, стонала в сознании и никак не хотела умирать. "Чертова тварь, чего ж ты такая живучая?! Десять дней прошло, а ты всё никак не угомонишься!"
— Лизонька, к тебе тут пришли, — медсестра отступила, пропуская незнакомца вперед.
Вошел высокий широкоплечий мужчина. Зоркие глаза, брови вразлет, аляповатый квадратный подбородок рядом с привлекательными чертами лица и пухлым чувственными губами. Взгляд надменный, но сам мужчина какой-то неловкий, рассеянный. Он быстро взглянул на больных, отвел взгляд и нервно пригладил черную копну волос. Приблизился так быстро, что Элис растерялась.
— Здравствуйте, Елизавета! Я мог бы пообщаться с вами в более... непринужденной обстановке? — он слегка кивнул.
— Здравствуйте... э, да, конечно, только... вы не представились, — Элис опасливо поднялась, их взгляды сравнялись.
Незнакомец хмыкнул, чуть слышно щёлкнул пальцами и его тело погрузилось в нефтяной туман с уродливыми змеиными головами. Девушка охнула, а он явно остался доволен произведенным эффектом.
— А так? — самодовольно улыбнулся Вампир.
— Маркус! — изумленно охнула девочка, и ноги свел страх. Пальцы его больно стиснули её локоть.
— Спокойно, моя милая. Вы же знаете, зачем я здесь? — от его ледяных угольных глаз хотелось согнуться пополам и исчезнуть. Чего он такой злой?! Элис машинально кивала.
— Вот и прекрасно. Тогда идемте. У нас мало времени, а здесь слишком много ушей. Этому болтливому болвану, — он кивнул в сторону больного, — всё равно не поможешь.
Подмосковье
Щенок, который был приставлен следить за Мароном, все забыл. Чертов идиот! Как он посмел?! Маркус метался по лесу, отпускал и созывал полозов, но они возвращались пустые, понурые. От ярости Вампир иссушал деревья, жег травы и искал, напрасно искал ее могилу. Если бы только можно было принести Элис в жертву... Но Маркус только сжимал в ладони её крохотный золотой медальон и просил у него ответа. Элис сказала, что на могиле Анны он станет теплым. Где же ее найти?
Пора уже было развернуться и ехать назад. Близко рассвет, а Маркус терпеть не мог солнце. Ночью его новое тело было не видно, но при свете дня эти руки, это угловатое лицо и вороньи патлы! О, как он хотел бы вырвать их! Как теперь окрашивать их в алый, как наслаждаться охотой и потом чувствовать, что на затылке кожа стягивается тугим комком?!
Вампир резко обернулся к городу и вдруг провалился в густое желе. Поплыли очертания деревьев, смазались грани миров. В этом месте, в переходе между мирами тумана и жизни, он бывал только духом, и никогда — человеком. Что за чертовщина?
А небо тронулось темной рябью и огненными всполохами. Ветви стали узловаты, похожи на перекрученные конечности с длинными тонкими полосками плоти, которые Маркус-демон так любил поглощать. И пеплом кружили в воздухе перья. Множество и множество тёмных точек с гадким мокрым запахом.
— Анна… ответь… — прошептал Маркус и ощутил, как в ужасе сжались мускулы, как перестали слушаться органы, и горло поглотило крик.
Из груди его вырвалось пламя, окутанное густым черным дымом, и сдержать его не было сил. По сосудистым сплетениям тела тянулись раскаленные нити и в каждой клетке рождали огонь. Неистовый, безумный, так похожий на лаву. Не помня себя, Маркус сжимался и кричал, кричал, кричал...
Очнулся он только ночью. Тело затекло, движения вызывали мелкую раздражающую боль. Вампир поднялся. Конь пасся рядом, место знакомо. Точно! Именно здесь всё с нею и случилось.
Маркус нахмурился. С этим новым телом происходило что-то странное, и управлять им сложнее, чем другими, — дух парня плохо ломается. Не иначе, эта ведьма Анна прокляла Верховного. Нужно ехать домой, к чему теперь её тело?
И вдруг взгляд Вампира упал под ноги. Под слоем снега что-то блестело. Марк опустился на корточки, разрыл. Золотистые капельки Аниной крови. Он зачерпнул их в пригоршню, растер в ладонях и дал исследовать заинтересованным змеям, — сладкий запах укажет им след к ее телу.
(Часть 3 Отчаяние) Глава 12 Ожидание
Марон, наконец, свыкся с новым телом. Оно ему не слишком нравилось, но выбирать не приходилось, — замена-то незапланированная. Ему хотелось размяться, прочувствовать его в движении, а у Маркуса, вроде как, был неплохой подвальчик. И что самое приятное, — всегда идеально чистый.