Маркус проследил, как исчезло бульканье. Вампиров подключать к такому делу нельзя, нужно найти помощницу, на которую Антон не обратит внимания, и приказать, чтоб она за нею проследила. Марина! Она сделает всё, что угодно.
И нужно временно запутать и отвлечь Карателя.
***
Антону сообщали обо всех девичьих трупах. И ежедневно он осматривал их десятками, каждый раз внутренне сжимаясь перед входом в морг. Но сегодня его вызвали на берег реки: щенки шепнули, что на пальце девушки блестит кольцо.
В воздухе пахло гнильем. Антон отсчитывал шаги до страшного момента и напрасно пытался унять частившее сердце. Всего десять шагов от надежды до потери, от страха до неизбежности. Десять мгновений между ударами сердца. Десять секунд, отделяющих черту жизни от вечной гибели.
Они с Павлом спустились по пологому берегу вниз, под мостовые опоры. У кромки воды лежало нечто накрытое брезентом. Поодаль стояло несколько вампиров и пару щенков. Они вполголоса переговаривались, но при Карателях затихли.
Павел, вздохнув, прошел вперед, пытаясь по запаху определить степень разложения. Он склонился над телом, но Антон коснулся его плеча и кивнул, что справится сам. Сомнений нет, — запах не может врать, осталось только... Он сбросил ткань в сторону. Ближайшие вампиры выдохнули и отвернулись от зловонного духа. Каратели машинально приоткрыли губы, пробуя смрадный воздух на вкус, определяя давность смерти.
— Она?! — осторожно прошептал Павел и покосился на Антона. Тот сузил глаза.
В обгоревших оскаленных частях Антон не узнавал Анну. Он толкнул грудину в сторону и ближайшие вампиры, зажав носы, поспешили прочь. Пальцы Карателя скользнули по позвонкам, губы беззвучно шевелились. Не совпадало! Он нервно тряхнул останки, отыскал правую кисть с тусклым кольцом. Камень его, обрывки ее одежды, но…
— Это не она, — прошептал Антон. — Рёбра целы и в этом месте её позвоночник никогда не был сломан.
Он вынул из кармана пузырек с её кровью, капнул на язык. Несколько секунд слюна вступала в реакцию. Глазами Анны он увидел пустоту, ощутил холод и страх. Кровь отказывалась говорить ему больше. Если она так и будет молчать, Антон никогда не найдет свой огонь.
***
[Барабаны. Кругом барабаны. Десятки. Сотни. Мерный ритм волнует кровь, заставляет её густеть внутри, подниматься к горлу. От ударов вибрирует мозг, студенисто дрожит, вызывает в глазницах боль и не дает осмотреться. От размеренных ударов трясутся внутренности, бьются звуковым пульсом, вызывают тошноту. Крякающий голос шепчет молитвы, холодит кожу дыханием и благовониями.
— Теперь это станет твоим телом, — вдруг понимает разум и тело успокаивается.
Волнение в органах становится тише, легкий спазм замирает в клетках плоти.
— Ты забрал моего сына, и в наказание останешься здесь навсегда. Но легко сменишь плоть на чужую, никогда не обретя своей. Ты никогда не сможешь покинуть этот мир, — вены превращаются в сталь, в артериях горит кислород. — Ты здесь чужак. Я лишу тебя одного, но взамен научу выживать. Если станет дурно, ешь то, что вернёт тебе чувства. Не говоришь, — языки. Не можешь думать — мозг. Ты станешь самым сильным. Как молот. И не будет тебе равных, — чувствуется что-то влажное во рту и нос улавливает гадкий запах мокрых перьев. — Но бойся огня. Новый дух придет девицей, иным змием, которого ты, возможно, приручишь. Он заберет тебя с собой. Он дарует жизнь вечную и власть непомерную. Он вернёт тебя домой. Но без разума, ты не сможешь им завладеть. Забери её душу себе. Увещевай, уговаривай, учись располагать, играй то, что ей нужно. Сделаешь дурно — озлобишь, и в следующий раз дух не покажется тебе.
К одному голосу присоединяется целый строй. Звук множится, расползается вокруг. Обоняние становится острее, острый привкус крови оседает на языке, горечью ползет по горлу и сжимает желудок.
— Марррркуууссссссс, — тянет шепот, — страх погубит тебя. Поддашься ему и всё пойдет наперекосяк. И огонь станет лавой, ангел — демоном, а душа прахом. Смирись. Не бей... Не убей...
Прошлое открывает глаза и видит, как в черное ночное небо искрами мечется пламя, собирается диковинными фениксами, теряет перья и исчезает…]