Скрываться в сараях, хлевах и на чердаках было невыносимо. Хотелось мыться, избавиться от вечных пауков, вредителей и страха, но приходилось довольствоваться малым: спать на получистых соломенных подстилках, прижимаясь к теплым спинам коров, овец или коз, страдать от паразитов, украдкой воровать молоко и, делая небольшие ранки на животных шеях, лакать кровь пополам с шерстью и грязью.
Иногда удавалось прикинуться бродяжкой, выпросить милостыню под храмом или у рынка, и купить бутыль крови. Но в основном Анне приходилось туго. Вылазки её были редкими, тщательно продуманными. Выбираясь в толпу, она всё боялась встретиться с вампирами, щенками или Карателями, но удивительно, — её никто не трогал и не замечал. Да и сама она почти не различала душ, а значит, не могла отличить людей от вампиров.
Быть может, виной всему было новое кольцо, которое Анна напрасно пыталась снять. Пока ещё пальцы были тонкими, она не слишком волновалась, но когда стала поправляться, тонкий металл врезался в плоть и теперь причинял боль. Поначалу она его прятала, обматывая лоскутом ткани, но потом перестала, вспомнив, что Антон давал ей такое же колечко именно для защиты, а не для слежки. Если уж Маркус надел его, значит, что-то задумал. В любом случае, ему известно, что с ней происходит. А что может она, если и сил-то толком нет? И вампирша смирилась.
Кровь её постепенно из алой стала бордовой с темно-синими тягучими нитками. Интересно, Антон такое видел? Смог бы он объяснить, почему она иного цвета, не похожа на его? Пока оставалось только гадать.
А чуть придя в себя, девушка снова начала занятия. Она тайком забиралась в коробки новостроек, покинутые до весны, разогревала тело разминкой, отрабатывала удары, тренировала выносливость. Хватало её ненадолго. Уже через полчаса перед глазами мельтешили точки, и телу требовался отдых. Но переждав десять-двадцать минут, Анна заставляла себя продолжать, часто отчаивалась, плакала, понимая собственную ничтожность. У неё теперь долго не сходили синяки и ссадины, чаще напоминали о себе былые раны и регулярнее становились судороги, изматывающие тело во время сна.
Когда сил на физические занятия не оставалось, вампирша принималась за душу. Две недели ежедневных попуток, и теперь она легко делала её видимой по своему желанию а, если была сыта, призрак обретал живые черты и особенно яркие, почти человеческие, глаза. Порою он, отчего-то решив являться мужчиной, возникал сам, тихо замирал рядом с вампиршей и смотрел долго и пристально, пугая тишиной. Анна начинала говорить сама, но дух молчал, лишь иногда взгляд его выражал подобие чувств.
Временами её одолевало чувство вины. Оно нападало врасплох, сжимало сердце немым отчаянием, разгоняло кровь адреналином, не давая телу совладать с эмоциями. Анне мерещились призраки убитых мужчин, незнакомцы без лиц, неясные тени среди людей. Часто перед глазами возникал туманный сумбур, и вампирша не могла понять, где видения, а где духи живых людей. Тогда попытки увидеть даже собственный дух заканчивались поражением, — девушке не хватало сил, и нужно было время, чтобы прийти в себя.
Анна постоянно вспоминала адрес Антона, но названия и цфры стерлись из памяти. Оставалось лишь представлять, какой была бы их встреча, если бы судьба предоставила им такой шанс. И каждая такая встреча почему-то пугала.
Нужно было придумать, как вернуться к нормальной жизни, но без документов это было невозможно, а самой и без денег их не достать. Хотя… был вариант, что они остались дома, но Аня умерла полгода назад, вряд ли родители стали бы хранить их столько времени. И всё же несколько раз она посещала родные места: издали смотрела на знакомые окна, жадно изучая черты теней, глубоко вдыхала воздух, пытаясь уловить привычные запахи маминой стряпни. Порою Анна подымалась на свой этаж и иногда, вытащив запасной ключ из потайной щели между стеной и плинтусом, даже шла дальше, — входила в общий коридор коммуналки, украдкой пробиралась к "своим" комнатам, слушала знакомый гул голосов и старалась не заплакать. Она могла бы войти в свою комнату, но всё не решалась, только стояла и слушала.
Пошло уже три месяца после её появления в городе. Потерянная, одинокая, одичавшая она искала себя повсюду: в старых знакомых двориках одноклассников и друзей, в местах, где любила бывать. А на Старом Донском кладбище нашлась её могила, рядом – бабушкина. Старушка пережила смерть внучки всего на чуть-чуть и Анна невольно расплакалась, — принесла смерть дорогому человеку, лишила родителей светлой опоры. Всем от неё одни беды.