— Я думал, тебе нужна картошка. Чтобы готовить. Кухня в той стороне.
Она поворачивается, и я показываю большим пальцем себе за спину.
— Я передумала, — она посылает мне милую, фальшивую улыбку, и теперь, когда она вырвалась из моей хватки и собирается сбежать, она становится ещё более дерзкой. В её словах звучит вызов.
Это становится всё лучше и лучше. Мне нравится эта маленькая вспышка огня в ней. В конце концов, нет никакого удовольствия от игры, если один из игроков просто сдаётся и позволяет второму выиграть. Держу пари, Синди будет отлично бороться.
— Тебе лучше скорректировать своё отношение за несколько недель, — я поднимаю одну бровь и смотрю на неё.
— О, почему? — кажется, она не понимает, почему ей нужно что-то делать.
Я мог бы позволить ей ещё немного понежиться в своей невинности, но решил этого не делать.
— Потому что, милая, я буду жить в этом доме, и я буду твоим новым папочкой.
Господи, просто произнеся эти слова я стаю таким твёрдым, что могу лопнуть. Это даже не моя причуда, но мне слишком сильно нравится дразниться с маленькой Синди.
С ней будет очень весело.
Я подмигиваю ей, прохожу через кухню и хватаю телефон, когда ухожу.
Я не могу удержаться от последней подколки и начинаю насвистывать мелодию. Возможно, она её не узнает, но я готов поспорить, что тогда она найдет её. Она кажется мне такой. Искренняя, но слишком любопытная для своего же блага.
Это старая рок-песня о парне, одержимом девушкой, которую он называет соблазнительница Салли.
Удивительно, что её ещё не запретили.
Я должен заставить себя не оборачиваться, чтобы в последний раз взглянуть на своего ангела прежде чем уйти.
Стук её шагов вверх по лестнице заставляет меня рассмеяться, когда я выхожу из дома.
Глава 5
Нико
— Ты выглядишь совсем не в том настроении, в котором уходил, — Джеймс наблюдает, как я проскальзываю на водительское сидение.
— Ты знал, что у Иветты есть падчерица?
Он хмурится.
— Да. Она была в информационном досье.
— Конечно, ну вот, фотография была давней.
— В общем доступе не было ничего более свежего. Я полагаю, ей было около пятнадцати на той фотографии. Но она отшельница. О, подожди. Насколько я помню, было несколько фотографий с похорон её отца, но они были зернистыми, и на ней была вуаль.
Конечно вуаль была, благочестивая маленькая ведьма.
— Ну, она чертовски лакомая.
Он сжимает переносицу, как будто у него только что разболелась голова.
— Что? — требую я.
— Пожалуйста, не говори мне, что ты весь такой счастливый, потому что хочешь трахнуть падчерицу. Это сделает сделку, которую мы планируем заключить с Иветтой, недействительной.
— Можешь оставить Иветту мне. Она не доставит никаких проблем.
— О, я думаю, доставит, — он смеётся. — Эта женщина — холодный, бессердечный человек. Её будет нелегко запугать.
— Когда мы будем здесь с Павлом, Юрием и всеми нашими людьми, она будет запугана.
Он садится на своё место.
— Нико, ты не можешь трахнуть падчерицу.
— Кто сказал, что я собираюсь её трахать?
— А ты не собираешься?
Я поворачиваюсь к нему и почти смеюсь с его озадаченного выражения лица.
— Возможно со временем, но не сразу, — я хочу поиграть с ней. Впервые в жизни идея погони прельщает меня больше, чем идея поймать что-то. Обычно я не веду долгую игру. Я выбираю женщину, трахаю её и выбрасываю. Повторяю. Но Синди будет занятным развлечением, пока я застрял в этой дыре.
— Так почему ты такой радостный?
— Потому что, Джеймс, я собираюсь играть с ней. Забавляться с ней. С ней будет очень весело, — я произношу слово «весело», как будто это сочный кусок стейка.
Он качает головой.
— Иногда я беспокоюсь о том, насколько ты ебанутый.
Я смеюсь с этого.
— Джеймс, перестань. Это чайник, обзывающий горшок, нет?10
Его единственный ответ — низкое, грозное предупреждающее рычание.
Я полностью его игнорирую.
— Я имею в виду, что не я был тем, кто на прошлой неделе нагнул над столом какую-то несчастную женщину и трудился над её задницей с хлыстом, не так ли?
Это была сумасшедшая сцена, на которую я попал. Женщине в задницу было вставлено что-то, с прикреплённым к нему хвостом. Джеймс — тёмный, тёмная лошадка. Каламбур.
— Это было безопасно, вменяемо, по обоюдному согласию, — бормочет Джеймс.
— Я уверен, что так всегда, Джеймс, — сильный сарказм звучит в моём голосе.