В заключение мы должны также упомянуть в этой связи festum asinorum, который, насколько я знаю, праздновался главным образом во Франции. Хотя он и считался невинным празднеством в память о бегстве девы Марии в Египет, праздновался он довольно странным образом, что, вероятно, легко могло дать повод к недоразумениям. В Бовэ процессия с ослом шла прямо в церковь[563]. По завершении каждой части (Входная; Господи, помилуй; Слава в Вышних Богу и т.д.) следовавшей затем высокой мессы все прихожане ревели по-ослиному «И-а» («hac modulatione hinham concludebantur»). В старинной рукописи, относящейся скорее всего к одиннадцатому столетию, сказано: «В конце мессы вместо слов: «Ite missa est», священник должен три раза прореветь (ter hinhamabit) и вместо слов: «Deo gratias» прихожане должны трижды ответить: «И-а» (hinham).
Дю Канж приводит гимн, исполнявшийся на этом празднестве:
Orientis partibus
Adventavit Asinus
Pulcher et fortissimus
Sarcinis aptissimus
За каждой строфой следовал французский рефрен:
Hez, Sire Asnes, car chantez
Belle bouche rechignez
Vous aurez du foin assez
Et de l'avoine à plantez.
Гимн состоял из пяти строф, последней из которых была:
Amen, dicas, Asine (hie genuflectebatur)
Jam satur de gramme.
Amen, amen, itéra
Aspernare vetera[564].
По словам Дю Канжа, чем более странным казался этот ритуал, тем с большим энтузиазмом он исполнялся. В других местностях осел украшался золотым балдахином, концы которого несли «выдающиеся каноники»; остальные присутствующие должны были «надеть подобающие случаю праздничные одеяния, как на Рождество». Так как существовала определенная тенденция возводить осла в символическое родство с Христом и поскольку с древних времен бога евреев в простонародье представляли как осла - предрассудок, распространившийся и на самого Христа[565], как свидетельствует пародийное распятие, нацарапанное на стене Императорской кадетской школы на Палатине,- вполне реальной была опасность териоморфизма. Даже епископы ничего не могли поделать с этим обычаем, пока в конце концов он не был подавлен по «auctoritas supremi Senatus»[566]. Оттенок богохульства становится совершенно явным в «Ослином Празднике» Ницше - намеренно богохульственной пародии на мессу.
Эти средневековые обычаи блестяще демонстрируют роль трикстера; после изгнания их за пределы территории церкви они появились вновь, но теперь уже в светском облике - в итальянских театральных представлениях как комические типы, которые часто бывали украшены фаллическими эмблемами и в подлинно раблезианском стиле развлекали непристойностями отнюдь не ханжескую публику. Этих классических персонажей сохранили для потомства гравюры Калло - Пульчинелла, Си-corognas, Chico Sgarras и им подобные[567]. В плутовских историях, на карнавалах и пирушках, в магических ритуалах исцеления, в религиозных страхах и восторгах человека призрак трикстера является в мифологиях всех времен, причем иногда в не оставляющей никакого сомнения форме, а иногда в странно измененном обличье[568]. Совершенно ясно, что он является «психологемой», чрезвычайно древней архетипической психологической структурой. В своих наиболее отчетливых проявлениях он предстает как верное отражение абсолютно недифференцированного человеческого сознания, соответствующего душе, которая едва поднялась над уровнем животного. То, что образ трикстера возникает именно таким путем, вряд ли может быть оспорено, если рассматривать его под каузальным и историческим углом зрения. В психологии, как и в биологии, мы не можем себе позволить упускать из виду или недооценивать вопрос о происхождении, хотя ответ обычно не говорит нам ничего о функциональном значении. По этой причине биология также никогда не должна забывать о проблеме цели, потому что, только разрешив ее, мы сможем добраться до смысла явления. Даже в патологии, где мы имеем дело с повреждениями, которые сами по себе ничего не значат, исключительно каузальный подход оказывается неадекватным, так как существует ряд патологических явлений, открывающих свой смысл только тогда, когда мы попытаемся понять их цель. Там же, где мы имеем дело с нормальными жизненными явлениями, приоритет вопроса о цели становится неоспоримым.
563
«Fuella, quae cum asino a parte Evangelii prope altare collocabatur» (девушка, которая становилась вместе с ослом по ту сторону алтаря, где читается Евангелие). Du Cange, s.v festum asinomm.
564
Из дальних восточных стран
Пришел осел,
Красивый и сильный.
Способный тащить тяжелый груз.
Пой же громко, господин Осел,
Пусть разносится замечательная новость.
У тебя не будет недостатка в сене и овсе
Скажи Аминь, Осел
Теперь ты получил достаточно травы;
Древние тропы остались позади:
Так пой Аминь с радостным сердцем
566
По воле высшего совета
567
Здесь я имею в виду серию, называемую «Balli di Sfessania». Вероятно, название — это ссылка на этрусский город Фессению (Fescennia), который был известен своими распутными песнями. Отсюда «Fescennina licentia» у Горация, где слово
568
См. статью «Daily Paper Pantheon» А. Макглашана в