В этот момент её раздумья прервал скрип двери — кто-то вошёл в подземелье.
Шай мгновенно подскочила, спрятав вилку себе под пояс. Неужели день казни перенесли?
По подземелью раздавался гулкий шум чьих-то шагов. Шай прищурилась, пытаясь разглядеть через щель в люке, кто пришёл. Там стоял человек в сопровождении четырёх стражников. Тело его было слегка удлинённым — вытянутые пальцы и черты лица.
То был Великий — так называлась раса. Именно они, Великие, правили империей. На нём было сине-зелёное одеяние — признак низшего ранга. По всей видимости, выдержал экзамен на получение чина, но так и не продвинулся вверх по служебной лестнице.
Шай напряглась в ожидании.
Великий слегка наклонился и посмотрел на неё через отверстие в дверце камеры, выждал паузу и подозвал охрану.
— Арбитры желают говорить с тобой, Воссоздатель.
Дверь её каменной темницы отворилась — они спускают лестницу! Шай слегка отошла, чтобы освободить место.
Терзаемая сомнениями, она стала подниматься. «Если бы я вдруг решила кого-то казнить раньше срока, — размышляла она, — я бы как-нибудь обманула несчастного, чтобы он сам вылез из ямы — без драки». Возможно, так они и подумали, но в цепи не заковали, выводя из подземелья.
Шай осмотрелась, прикинув маршрут: вероятно, её действительно ведут в покои к арбитрам. Ну что ж, это шанс! Она уже и не надеялась.
Попалась! Как же так получилось… Но уже ничего не изменишь. Обвели вокруг пальца, и не кто иной, а придворный шут. Воспользовался её доверием и обманул. Он оказался хитрее!
Шут стянул у неё подделку имперского Лунного Скипетра, подменил ею оригинал и был таков.
Её дядя Вон всегда учил — в жизни обязательно кто-то будет лучше, хитрее. Пускай ты самый-самый, но всё равно найдётся такой, кто тебя обставит.
«Помни это, — говорил он, — и гордыня никогда тобой не овладеет, не позволит расслабиться».
Шуту она проиграла. Значит, сейчас обязательно выиграет. Горечь заточения отброшена прочь — теперь надо брать быка за рога, во что бы то ни стало.
И ставка ныне — не золото, а жизнь!
Стражников (или, вернее, их народ) называли Бойцами. То есть так нарекли их Великие. Когда-то Бойцы именовали себя Мулла'дель, но эта нация так давно слилась с империей, что слово позабылось.
Они были высокие, крепкие, гибкие. Кожа — бледноватая, волосы — кудрявые, тёмного, как у Шай, цвета. Правда, у неё они ровные и прямые.
Девушка изо всех сил старалась казаться выше перед такими великанами. Сама Шай — выходец из народа МайПон, люди которого завидным ростом не отличались.
— Эй, ты! — крикнула она старшему среди Бойцов. — Я узнала тебя!
С такой чудной прической шлем, видимо, он носил нечасто. Бойцы были в большом почёте у Великих и быстро росли в чинах. Такое продвижение по государственной службе называлось «Возвышение». У этого прямо глаза сверкали! Броня искрилась, словно от мороза. Своё будущее он явно видел только светлым.
— Конь, — продолжала Шай. — Это ты перебросил меня через спину своего коня, когда меня поймали. Хорошее животное, высокое, гуришской породы белоснежного цвета. А ты большой знаток лошадей…
Боец, не отрывая взгляда, тихо, но отчётливо прошептал:
— Какое удовольствие будет прикончить тебя, девка!
«Мило», — подумала Шай, когда они входили в Императорское Крыло дворца. Каменная кладка была изумительна — под стать древнему ламиойскому стилю, а высокие мраморные колонны инкрустированы барельефами.
Между колоннами располагались урны, исполненные в том же стиле; так когда-то делали глиняные и керамические изделия.
Шай вспомнила, что сейчас у власти находятся члены фракции «Наследие», а это значит… Что и император из «Наследия». В эту же фракцию входили пять арбитров, которые, на деле, и управляли империей. В особом почете у членов этой группы были древние культуры, изучение коих они очень уважали. Так, например, их увлечение переросло в то, что часть императорского крыла была исполнена в старинном стиле.
«На днищах тех «древних» урн, — подозревала Шай, — находятся печати души, именно они превращают невзрачную работу в совершеннейшую, великолепную копию».
Да, да — так и есть. Великие, конечно, называли ремесло Шай колдовством и поганью. Нюанс был в том, что запрещалось воссоздавать человека. Вполне разрешалось, даже поощрялось, делать копии предметов быта и искусства; подобная деятельность регулировалась. Переверни такую урну, сними печать со дна — и она превратится в обычную неукрашенную лепнину.
Бойцы повели её к инкрустированной золотом двери. Пока они открывали, снизу на внутреннем её обрамлении Шай успела разглядеть печать души — вот почему дверь выглядит как поделка из далёкого прошлого.
Стражники завели её в уютную комнату. А там — всё на манер охотничьего домика. «Века эдак пятого, — подумала Шай, — треск тёплого очага, небольшие толстые ковры, деревянная мебель в каких-то пятнах…»
Все арбитры — пятеро членов фракции «Наследие» — ожидали внутри. Трое из них — мужчина и две женщины — сидели у камина на стульях с длинными спинками. Ещё одна женщина занимала место за столом прямо напротив дверей — Фрава, глава арбитров, важная фигура в империи, влиятельнейший человек после самого императора Ашравана.
В седеющей косе — красные и золотые ленты; роба тоже в золоте. Помимо всего прочего Фрава заведовала сокровищницей Его Величества императора — Императорской Галереей с соседними кабинетами. Шай давно уже мечтала обворовать Фраву.
Перед её столом стоял Гаотона, старший Великий. Судя по всему, они с ней как раз что-то горячо обсуждали. Когда Шай ввели, он сразу же вытянулся, заложил руки за спину, изображая раздумья. Гаотона среди них — самый старший, и, по слухам, давно утративший всякий авторитет. Говорят, от него отвернулся даже сам император.
С появлением Шай, оба замолчали и пристально взглянули на неё, будто она кошка, которая только что опрокинула дорогую вазу. Шай изо всех сил старалась не щуриться — очков-то нет, ей нужно казаться сильной, насколько это возможно.
Фрава взяла со стола какой-то лист бумаги.
— Ван ШайЛу, список предъявляемых тебе преступлений очень впечатляет…
«Ну и сказала же… В какую игру играет эта женщина? Она что-то от меня хочет, — решила Шай. — Это единственная причина так себя вести. Вот и представился удобный случай».
— Жульничали, выдавали себя за женщину благородного происхождения, — продолжала Фрава, — проникли в Императорскую Галерею с воровскими намерениями, перевоссоздали свою душу и, напоследок, намеревались похитить Скипетр. Ты что, действительно полагала, что эту немудрёную подделку символа всей нашей империи мы не отличим?
«И ведь не отличили, — подумала Шай, — если, конечно, Шуту удалось бежать с оригиналом!» Мысль о том, что сейчас в Галерее на месте Лунного Скипетра сияет, окруженная почётом, фальшивка, доставляла Шай превеликое удовольствие.
— И вот ещё, — Фрава щёлкнула пальцами, и один из Бойцов что-то притащил с другого конца комнаты. Полотно. Стражник положил его на стол. Шедевр, написанный мастером Хан ШуКсен, — «Лилия в весеннем пруду».
— Узнаёшь? Это из твоей комнаты в таверне, там мы её и нашли. Подделка одной из самых знаменитых картин в империи. Оригинал находится в моей собственности. Наши мастера сразу распознали неопытную руку создателя. И неопытную — это ещё мягко сказано!
Шай встретилась глазами с женщиной.
— Не расскажешь, зачем ты её сделала? — спросила Фрава. — Хотела подменить её и утащить оригинал прямо из моего кабинета в Галерее? Но тебе же нужен был Лунный Скипетр. Вопрос, зачем тебе картина, если ты и так планировали убежать со Скипетром? Что это? Жадность?
— Мой дядя Вон учил меня всегда иметь запасной план — на всякий случай, — сказала Шай. — А будет Скипетр в залах или нет, я не знала.