Душа компании

Криминальную документалистику я отыскала из-за своего страха. Из-за страха, что так долго ощущался нелепым, шумным и целиком и полностью моим личным. Криминальная документалистика объяснила мне, что я – не единственная, кого пожирает эта тревога. Не у меня одной такая реакция – потребить как можно больше криминальной документалистики, подпитать и победить ее. Но та криминальная документалистика, какую хочу я, написана женщинами. Та криминальная документалистика, что мне нужна, заходит дальше звезды спорта. Я желаю историй, которые чтят девушек, а не устраивают вокруг них шумиху. Та криминальная документалистика, какая нужна мне, признает, что более половины убитых женщин в мире гибнет от рук их партнеров или членов семьи. Я – несгибаемый потребитель криминальной документалистики всех жанров – очерков, документальных фильмов, подкастов, телепрограмм – и сама писательница, а потому начала задаваться вопросом, какова ставка у поэзии в таком разговоре. Что происходит, когда мы рассматриваем нашу одержимость смертоубийством и говорим: «Вот каково мне от этого. Вот что со мной это творит по ночам».

Я хочу заглянуть дальше криминальной документалистики, чтобы понять, отчего мне так, а не иначе. Хочу взглянуть на собственную жизнь, на жизни тех женщин, кого я люблю, женщин, которых я потеряла, женщин в моей общине и за ее пределами – и начать понимать, что страх у меня внутри есть попросту плод того, что я живу.

Да, я в ужасе от того, что меня могут убить. Я в ужасе от того, что мужчина, угрожавший мне в интернете, явится на какое-нибудь мое выступление с пистолетом. Я в ужасе, когда приходится жестко отказывать мужчинам: за этим может последовать ответная реакция. Я в ужасе не потому, что мне это повелела криминальная документалистика, а в ужасе я потому, что пробыла здесь достаточно долго и теперь знаю: мне следует быть в ужасе. Это ощущение диктует мне то, как двигаться: на закрытых парковках, в барах, в своем собственном доме. И это чувство я уже узнала так близко, что к тому же переживаю необходимость его защищать – понимать, где оно родилось, именовать его и произносить это вслух.

Это книга стихов о криминальной документалистике. Но еще это книга стихов о множестве мелких насилий, каким может противостоять человек. Это книга о памяти и девичестве. Книга эта, по большей части, – воспоминания о моем страхе и о том, как он прорастал во мне с детства, как его подпитывали всю мою взрослую жизнь. Эта книга помнит, как у меня на глазах дорогие мне женщины разрушались в руках у мужчин, которым доверяли, помнит девушек, найденных и не найденных, и, в итоге, как я излечилась тем, что сохранила некую необходимую часть этого страха в неприкосновенности. Вам, читающим, я не могу обещать, что, перевернув последнюю страницу этой книги, вы станете меньше бояться, но я надеюсь, что вам будет проще поименовать то, что живет у вас внутри.

Выше я задавалась вопросом, какова ставка у поэзии в этом разговоре. Единственный ответ у меня такой: помогать нам чувствовать себя не так одиноко во тьме.

I

Иногда девчонок, ушедших одних,

ищут много дней и недель.

– Трейси Чэпмен[1]

Девчонка

подражание Аде Лимон[2]

не думаю, что перестану ею быть,
даже когда десяток сединок даст побеги
в виске моем, укрепится и расползется
серебристый грибом по всему черепу,
даже когда кожа у меня на руках рыхло,
как плед, повиснет у меня на костяшках,
даже когда я узна́ю все, что можно знать
о разбитом сердце или зависти, или о смертности
моих родителей, я думаю, даже тогда я захочу
зваться девчонкой, из какого бы рта ни
донеслось это или что б ни имели в виду,
девчонка, вьющийся дымок после шутихи
плещется во тьму, девчонка, сладкая ложка кристаллов сахара
на донышке моего кофе, девчонка, полный рот
взбитых сливок на дне рожденья, скажи, девчонка,
я думаю, что никогда не умру, никогда не брошу бежать
под газонными поливалками или вылезать через окно,
я никогда не пройду мимо банки с бесплатными леденцами,
никогда не перестану срывать заусенцы зубами,
я славная девчонка, мерзкая девчонка, девчонка мечты, печальная,
соседская девчонка, что загорает на дорожке
я хочу быть ими всеми сразу, хочу я быть
всеми девчонками, кого любила,
гадкими, робкими, громкими, моими девчонками,
все мы злимся у себя на верандах,
табак из самокруток прилип нам к нижней губе
тела наши – единственное, чему хозяйки мы,
не оставим нашим деткам ничего, когда умрем
мы и тогда все же останемся девчонками, хорошенькими,
все еще будем любимы, еще мягки на ощупь,
губы розовы, нос напудрен в гробу,
десяток рыдающих мужчин в жестких костюмах,
да, даже тогда мы девчонки,
особенно тогда девчонки мы
безмолвные и мертвые и тихие —
душа любой компании.

1

Трейси Чэпмен (р. 1964) – американская фолк-, блюз- и соул-певица, исполнительница собственных песен. Строки из ее песни «3000 миль» из альбома «Где ты живешь» (2005). – Здесь и далее примеч. пер.

2

Ада Лимон (р. 1976) – американская поэтесса, лауреатка и финалистка ряда литературных премий.