Елены Георгиевны в Петербурге жила с ней где-то в Измайловских ротах . Мачеха
согласилась дать мне деньги на скромное угощение. В назначенный час у меня был
приготовлен чай, фрукты, печенье и конфеты. Чтобы нам не мешать, мачеха ушла, а я
долго сидела у стола и ждала гостей. Как мне было горько и обидно, когда, очевидно, сговорившись, никто из них не пришел..
24
Хорошо жилось мне у дяди, но неспокойна была моя душа. Тетя с трудом сводила концы с
концами, вернее сказать, они у нее никогда не сходились. Расходы на содержание такой
большой семьи были колоссальные. Кроме основной, Исидор Петрович имел еще
дополнительную работу по юрисконсульству. Он работал целый день и часть ночи, но все-
таки заработок был недостаточный. Чем ближе к 20-му (день выплаты жалованья), тем
озабоченнее становилась Екатерина Ивановна. Всюду, где можно, делались займы. Значит
следующий месяц нехватка будет еще больше. Характер у моей тети был необычайно
легкий. Чуть только трудный момент так или иначе ликвидирован, к ней возвращается ее
милая улыбка, природная веселость, живость. Туча миновала, она опять поглощена
мелочами, заботами текущего дня. А мое сознание отравляется мыслью: «Им и так трудно, а тут еще я с неба свалилась». Лишний рот, лишняя нагрузка. Ко мне все относятся с такой
теплотой, что я и не пробую ни с кем говорить по этому поводу. Конечно, мне скажут, что
шестнадцатый или семнадцатый человек в такой большой семье ничего не значит. Велят
выбросить эти мысли из головы. А их не выбросишь!
И вот я опять гувернантка. Мой вдовый хозяин – лесопромышленник Барышнев. Новая
воспитанница Верочка – девочка некрасивая, но приятная. Ей десять лет, я должна
приготовить ее к экзамену во второй класс. Я неотлучно при девочке. Хозяина никогда нет
дома. Он не плохой, но совсем серый. Мне очень скучно. Я достала «Историю
цивилизации Англии» Бокля и читаю с громадным наслаждением. До сих пор живо помню
впечатление от основной мысли автора. «Цивилизация народов измеряется количеством
употребляемого ими мыла» . Незаметно зреет желание учиться, поступить на
Бестужевские курсы. Решение принято! Надо сшить платье, добавить белья и подкопить
сто рублей – годовая плата за обучение. План готов – зажать зубы и перетерпеть год, летом
в Журавке, а осенью на курсы. И живется мне плохо – фактическая хозяйка дома –
малограмотная тетка хозяина. У нее вязальная мастерская на Надеждинской улице. О
каждом моем шаге она получает сведения от двух прислуг. Приехал на побывку в
Петербург мой младший брат и раза три у нас обедал. Я получила замечание. Кухня и
комната для прислуг внизу, в подвале. По вечерам Верочка спит, я сижу, читаю, а
горничная, исполняющая все обязанности при хозяине, несколько раз наведывается, тут ли
я, не ушла ли куда. Осенью Верочка, сдав экзамены, поступила в гимназию. У меня стало
много свободного времени. Пока она на уроках, я у Борейш. Дышу родным воздухом,
отвожу душу. Но задумала подзаняться музыкой. Когда Верочка засыпает, иду через
столовую в гостинную, прикрыв плотно обе двери, и упражняюсь на рояле. Через
несколько дней донесено тетке. «Прекратите музыку по ночам, вы не даете спать
ребенку». Очень плакала Верочка, когда, перетерпев ровно год, я заявила об уходе. Я
утешала ее, говорила, что у нее будет другая гувернантка. «Ты хорошая девочка, она тоже
будет любить тебя». – «Да, но у нее не будет такой длинной косы», – по-детски еще пуще
зарыдала она. Вот за это я уже не могла ручаться. Покидая дом Барышневых, как я рада
была избавиться от унижающего меня шпионства и серости, порождающей недоверие.
Но время все стирает. И через много лет как мне было приятно снова увидеться с моей
воспитанницей, уже взрослой девушкой. Каким-то чудом они с отцом разыскали меня.
После пятилетнего отсутствия в Петербурге, я была прописана под фамилией мужа.
И вот я опять в благословенной Журавке. После двухлетней разлуки опять встреча с
братьями. У меня гостит Леночка Бойе. Мы переписывались, дружны попрежнему, и
встреча тоже очень радостная. Я мечтала показать ее братьям. Мне очень нравилась ее
наружность. Она высокая, стройная, у нее прекрасный цвет лица, толстая, каштанового
цвета коса до колен. Правильные черты лица, хорошие зубы. Немного слишком выпуклы
близорукие глаза. Моим братьям не угодишь. Леночка не в их вкусе. Но моя Леночка уже
не та. За эти 4-5 лет, что мы не виделись, в состоянии ее нервной системы произошло
какое-то ухудшение, возможно, в связи с потерей горячо любимой матери. Еще в
Креславке, когда мы познакомились, Леночка страдала головными болями, иногда целые
сутки лежала без движения, пищи и питья. Врачи советовали остричь ее дивные волосы, но она не послушалась. Теперь в нашу новую встречу головные боли как-будто
прекратились, но обнаружились новые явления душевной прострации, если этот термин
можно применить к ее душевному заболеванию. Она вдруг замолкала, было такое
впечатление, что у нее отнимался язык. Глаза делались тусклые и безжизненные. Все
время проводила в лежачем положении. Утром вставала, одевалась и снова ложилась.
Когда надо было пройти куда-нибудь, передвигалась самостоятельно, но как-то
автоматически. Могла есть и не есть. Ей все было безразлично. В то лето такие состояния
были у нее раза два и очень ненадолго. Я не придавала им особого значения – просто
нездоровится, плохо себя чувствует. Ну а потом эти припадки участились и удлинились.
Мне-таки пришлось с ней повозиться. Что-то мешало мне спросить ее, обращалась ли она
или ее отец к врачу. Леночка сама никогда не говорила о своей болезни. Приходила в
норму, и все опять шло как ни в чем не бывало. Надо сказать, что с момента встречи в
Журавке Леночкина и моя жизнь переплетаются роковым образом. И как ни странно,
самое ее заболевание было необходимо, чтобы моя жизнь прошла так, как она сложилась.
Мачеха наша в это лето не приезжала в Журавку. У нее появился друг – пожилой человек, вдовец. Она не знает, как быть. С одной стороны, хочется закрепить союз – выйти замуж.
Но жалко терять пенсию. Лето она проводит с ним где-то на курорте. Я с удовольствием
принимаюсь за ведение хозяйства. До сих пор мы в деревне питались обильно-сытно, но
примитивно. Кухарила у нас Алена, простая деревенская женщина. Специальностью
Алены были белорусские гречневые блины. Нигде, кроме Журавки, не ели мы такого
вкусного кушанья. Мой старший брат, Георгий Алексеевич, зачитывался до поздней ночи, а утром любил поспать. Очень трудно было поднять его к общему завтраку. «Сейчас,
сейчас, – бормотал он спросонья, – только еще немножко посплю», – и спал, а завтрак
стыл на столе. Но стоило только произнести магические слова: «Жорж, вставай, сегодня
блины» – как он вскакивал, поспешно совершал свой туалет и через десять минут сидел с
нами за столом.
25
Я стараюсь применить приобретенные кулинарные познания, пеку булки, пироги, делаю
сладкие кушанья. Мои изделия хвалят и уплетают за обе щеки. По приезде в деревню
братья устанавливают часы, посвященные физическому труду. Они с азартом пилят и
колят дрова. Аппетит у них развивается необыкновенный. Мои пироги кажутся особенно
вкусными.
По моей просьбе братья привезли с собой много книг. Покончив с хозяйством, мы с
Леночкой отправлялись с книгами в яблоневый сад. Упиваемся чтением Чернышевского, Писарева, Добролюбова, Герцена, Белинского. Я заражаю Леночку желанием учиться. Она
списывается с отцом. Он не возражает против ее поступления на курсы. Мои братья
приветствуют наше решение. Они обещают мне материальную помощь.