– Оглым (сынок) вернулся! – раскинув объятия, бежала к воротам мать. Вслед за ней спешил отец. Вприпрыжку навстречу брату бежала маленькая Медине.
Эмине вышла на крики свекрови и увидела Ахтема – брата мужа. Он стоял в красивой военной форме, с перевязанной рукой, лежавшей на повязке, подвешенной за шею.
Ахтем обладал взрывным и непримиримым характером. Выдающийся нос с горбинкой, с раздувающимися ноздрями, говорил о его дерзости, решительности и беспощадности. Он редко улыбался, был склонен к авантюрам и поэтому непоседлив. Служба в полку позволяла ему проявлять качества бойца: отвагу и бесстрашие.
Ахтем обнял мать, и слёзы радости наполнили их глаза.
– Как ты, дорогой, что с рукой? – с волнением спросила мать.
– Да пустяки, зацепило немного. Вот подлечусь и опять на фронт, – ответил Ахтем.
– Как Осман? – спросила она о старшем сыне.
– Всё хорошо, мама. Брат жив, здоров.
Эмине считала братьев Асана героями и не сомневалась в этом. И вот Ахтем вернулся. Вернулся с медалью на груди. Отец крепко обнял сына, и скупая мужская слеза предательски блеснула в его глазах. Взглянув на мундир и награду на груди, он одобрительно похлопал сына по плечу. Ахтем поцеловал сестрёнку, поздоровался с невесткой Эмине, и они вместе вошли в дом, который сразу же озарился радостью и счастьем.
Вскоре из Судака вернулся Асан. После семейного обеда Ахтем рассказал отцу и брату о ранении:
– Недалеко от меня взорвался снаряд, выпущенный из гаубицы, – сказал Ахтем, – и мой конь, от страха встав на дыбы, скинул меня, да ещё копытом задел руку. Идёт страшная, кровавая война, – с болью в голосе начал рассказ о фронтовых буднях Ахтем, – раненые стонут, кричат, просят помощи. Да куда там, надо мчаться вперёд, пока бой не закончится. Сестрички и санитары выносят их потом с поля боя. Раненых отправляют в лазарет, а кого-то и дальше санитарным поездом в Петроград. После боя поле сражения покрывается телами убитых, на копыта лошадей наматываются их кишки, приходится потом счищать их со своего коня, да и с сапог тоже. В воздухе стоит запах крови, смерти и пороха.
Положение на фронтах тяжёлое, солдаты не хотят воевать, многие дезертируют. Германцы травят нас ядовитыми газами. Появились агитаторы, социал-демократы, призывают перестать воевать и поднять оружие против царя. Но мы их не слушаем. Наш полк сражается достойно и не раз был поощрён Главным штабом фронта. Кони боевые, крепкие, несут в атаку, не боятся штыков и пуль, вот только к взрывам не привыкнут. Ну, а как тут дела? – прервал рассказ о войне Ахтем. – Слышал, многие разорены?
– Мы справляемся, – ответил Асан, – площади под виноградники уменьшились, уже не до прибыли, на семью и на оплату работников хватило бы. Люди уезжают из Крыма, война близко, неспокойно. В деревню возвращаются раненые в боях земляки. Погиб наш сосед Лятиф. Помнишь наши скачки? Он всегда был первым.
– Помню! Очень жаль. Лятиф был хороший наездник, лихой! Но сейчас я бы его обогнал.
Они ненадолго замолчали, вспомнив соседа.
– Говорят, что отравленных газами фронтовиков в Гурзуф и Судак привозят? – спросил Ахтем.
– Да, везут сюда, в Крым, в санатории на лечение.
– Самое главное забыл! – вспомнил Ахтем. – Поздравляю со свадьбой, брат! Как жаль, что нас не было.
– Спасибо! Да, жаль. А как там наш Осман, у него всё в порядке?
– У Османа всё нормально. Передаёт вам свои пожелания здоровья, счастья! Он молится за вас.
– Спасибо, Ахтем! И ему здоровья и наши молитвы! – поблагодарил Асан.
– Повоевали мы, братишка, в Восточной Пруссии, Варшаве, на Карпатах, форсировали Днестр. Такое прошли – тяжело вспоминать, не то что рассказывать, – с печалью и усталостью в голосе сказал Ахтем.
Они засиделись допоздна. Весенний вечер не торопясь опустился на селение, словно накрыл его тёплым, чёрным бархатом. Ветерок прошумел над ним мягким и тихим шорохом. Светили звёзды, лаяли собаки. Где-то жалобно пела скрипка, и от её звуков щемило сердце. Пахло душистым экмек (хлебом), тянуло дымком от затопленного амама (бани). Воздух родины так приятен, что не хотелось уже говорить о том, что происходит в мире, что идёт война, идёт по крови и костям, унося мирное и спокойное время. Где-то там, ещё пока далеко, слышна орудийная стрельба, разрывы ручных гранат, ружейные выстрелы. На поле боя гремят взрывы, стоит пороховой дым, слышится ржание и храп лошадей, а по дорогам уныло бредут повозки с беженцами…
«Эта ужасная война! Она не здесь, не рядом», – слушая разговоры мужчин, успокаивала себя Эмине.