— Я купил еще в ноябре, после разговора с Николаем Георгиевичем. Ты тоненькая, пальчики тоненькие… — поцеловал он мои пальцы и осторожно надел на безымянный колечко — ажурное, серебряное и с крупным «лунным», кажется, камнем — чуть голубоватым и будто опалесцирующим.
— Оно недорогое, Ира, потом ты сама выберешь нам обручальные — какие понравятся. А на меня посмотрело это. Камень тебе очень подходит — он для людей с твердым характером и помогает найти свою вторую половинку. Будто бы вытягивает негативную энергию и даже… облегчает роды. А еще, — зачастил он, глядя, как вытягивается мое лицо и наливаются слезами глаза: — Его связывают с удачей в любви, и он должен быть оправлен только в серебро — оно тоже ассоциируется с луной, холодным сиянием. Ты, как печальная Луна тогда была… Ира? Ты за меня выйдешь?
— Господи… — уткнулась я ему в грудь и все-таки разревелась. Непонятно от чего, да и не так это важно… Я совсем ничего о нем не знала.
Когда вернулась домой Анжела, ёлка уже стояла в ведре. С антресолей были сняты игрушки и гирлянды, а мы с Максимом сидели на кухне и пили чай… Ужинать не стали — ждали ее.
Я уже успела узнать, что он был женат — давно. Женился очень рано, родились сыновья — погодки. Рожая второго, его жена умерла. Причин он не сказал, а я не спросила. Мальчиков помогали растить его родители, они жили в этом самом городе. Сменили квартиру на большую и жили вместе.
Сейчас родители уже ушли, а мальчишки выросли и в этом году младший по следам отца и старшего брата поступил в Рязанский ВАИ.
— Я учился в гражданском автомобильном институте, они пошли в военный. Будут офицерами. Парни неплохие, Ира, они обязательно тебе понравятся, а ты им. Давно уже советовали мне устроить свою жизнь, — ухмылялся Максим, будто что-то вспоминая.
— А что ты тянул? — осторожно спросила я.
— Хотелось, как в сказке, Ира, — развел он руками, — взрослый мужик, а в сказки… представляешь — верю. Хотелось, чтобы тепло и радостно, чтобы домой тянуло, чтобы нужен был, чтоб хотелось… тебя. Нашел же? Странный, да?
— Я дня три тогда при мыслях о тебе мурашками покрывалась. Зря ты тянул.
— Не представляешь — как сильно жалею. Но тогда еще и навалилось все — родители сильно болели и как-то… вместе, разом ушли. Степан сильно переживал — младший. А нужно было нормально закончить школу, чтобы поступить. Потом поступление… Зимой отошел чуть от всего этого, пошел к тебе, а тут…
— У Анжелы хорошие отношения с отцом. У нас с ним — вполне мирные.
— Она скоро придет? — нервно потер он лоб, — что-то я нервничаю — почти как с тобой. Сужу по себе, наверное — для меня мальчишки много значат. Если она меня не примет…
— Постараемся убедить, — нервничала я не меньше него. Легко сказать! Когда она так любит отца.
Дочка открыла дверь своим ключом, возилась в прихожей и ванной. Я почему-то не вышла к ней, будто примерзла к стулу. Прислушивалась… а Максим улыбался, гладя мою руку.
— Я представлю тебя? — чуть слышно прошептала я.
— Мужчины представляются первыми, — так же шептал он, ободряюще улыбаясь.
— А младшие — старшим?
— Вряд ли она знакома с правилами этикета. Вот моя бабушка… я познакомлю вас.
— Бабушка жива? — удивилась я и немного отвлеклась.
— Да, она живет со своей дочкой — моей тетей. С аристократической изюминкой старушка, и очень хороший, теплый человек. Они обе… а этикет — их общая фишка. Это любопытно и совсем не напрягает — не пугайся.
Когда вошла Анжела, он встал и чуть склонил голову. Классические брюки, светлый джемпер… и теплая улыбка.
— Здравствуй, Анжела, меня зовут Максим Сергеевич. Я люблю твою маму и прошу твоего разрешения ухаживать за ней.
Я замерла… не так ожидая реакции дочки, как осмысливая это его «люблю». Раньше нельзя было сказать?
— А мама? — уточнил Анжик, — тоже вас любит?
— Уже сильно похоже на то, — пробормотала я.
— Тогда ухаживайте, Максим Сергеевич, — царственно кивнула дочка, — я — переодеваться. И очень кушать хочется.
Максим обнял меня и легонько прижал к себя, гладя по спине:
— Не нервничай, ты дрожишь. Слишком много всего навалилось? Не нужно было вот так — сразу?
— А ты знаешь — как нужно? — всхлипнула я, — есть рецепты? Твое «люблю» — оно просто… меня…
— Понятно же было и так! Ну что ты? — укачивал он меня в своих руках, — успокойся, уже все хорошо, душа моя…
Он её потерял, как теряют ключи.