Из гостиницы — в Верховный Совет РСФСР. Подписал заключения. Провел слушание по шкурам северных оленей, лосей и кабанов. Подготовил записку и послал в Министерство легкой пр-ти СССР. Уехал в ЦК КПСС. У Юдина. Он подготовил и передал утром записку Ю.Воронову для Лигачева…
Опять банковали по составу Президиума. Есть какие-то варианты, но надо уже решать окончательно. Надо решать то, что назрело, а остальное — потом. Может решиться после конференции.
Зашел в отдел пропаганды. На несколько минут к П.Я.Слезко. Он считает, что всё идет правильно. Поддерживает мою жесткую позицию…
4 ноября. Всё взвесил и решил больше не торопиться и не суетиться. Вопросы поставлены, мою точку зрения знают все вплоть до А.Н.Яковлева и Е.К.Лигачева. Если и дальше буду проявлять активность в борьбе, не имея на него признанного права, может выглядеть нескромно и неуместно. Да и делать из себя побирушку едва ли имеет смысл. Пусть решают те, кому положено. Не торопился ехать из гостиницы. Вообще почему-то не тянет в этой пустоте заниматься активностью.
Прямо в сектор к Юдину В.И. Всё по конференции крутится, есть списки Совета, правления, выступающих. Я не стал смотреть. Рано мне диктовать условия, не знаю расстановки сил.
17 ноября. Был нар. артист СССР Глузский. Вопросы кино. Доволен Пензой и откровенно потрясен. Условились о контактах в Москве.
«Тянется народ в Фонд культуры. Последняя надежда…»
1987
3 марта. К 11.00 в Отдел строительства ЦК КПСС к т. Мельникову. Рассматривали проект о градостроительстве и архитектуре. Какой-то нудный строительный разговор. Я постарался взорвать обстановку. Кто-то бросил реплику: переспал великий — и уже памятник, ломать нельзя.
Напомнил, что в 1954 г. на совещании в Кремле подобная фраза была произнесена Хрущевым, а закончилась тем, что сейчас требуют судить тех, кто разрушил Москву. Проект непартиен, не учитывает настроений людей, отгорожен от бурлящей действительности.
Повернулись! Мельников поддержал, поняв, что нельзя не учитывать настроения масс.
Угаров[98] потом поздравлял, что «взорвали» проблему, а проект придется писать заново.
10 марта. В Кремле. Съезд архитекторов РСФСР. Избрали в президиум. Сел на первый ряд с Посохиным. Целая «история» в архитектуре Москвы — много напахал, наломал и настроил и будет долго в «памяти» народа носить звание архитектора-разрушителя центра Москвы.
Доклад, да и прения ровные. Мне понравилась мысль, что писатели критикуют архитекторов. А если бы их поставить в положение, когда не разрешается пользоваться глаголами и прилагательными, нельзя обозначать сказуемое, а только подлежащее — что они написали бы?! Благое массовое строительство уничтожило архитектора как личность, как творца и художника. Что делал бы Казаков или Баженов с [железобетонными] блоками?
11 марта. Позвонил Шрамову и просил во всю «Литгазету» махнуть сбор средств на скульптурную композицию Василию Теркину на Смоленщине. Дать это громко и броско. Согласился. Думаю, что пришло время делать событие.
Подписал в ЦК КПСС записку по памятнику Г.К.Жукову в Москве. Будем ждать!
Условились по журналу «Наследие». Надо писать записку в ЦК КПСС.
20 марта. Тревога по Ленинграду. Обрушили гостиницу «Англетер» (Есенин покончил жизнь в № 5). Волнения молодежи. Пикеты. «Урок демократии». Была делегация. Сказал, что ЦК поставлено в известность и чтобы вели себя благоразумно. Лихачев уехал с расстройства в Комарово. Минкульт молчит. Их не волнует.
21 марта. Позвонил в ЦК Юдину, сказал, что температурю и не могу ехать. По Ленинграду он спокоен. Говорит, что там всё правильно. Но это уже их дело, хотя думаю, что этот роман с продолжением. Пришла новая эпоха, и нам надо учиться жить и действовать в условиях демократии. Сложно проходить эту науку, но придется. Подняв массы, развернув их инициативу, мы уже не сможем, да и надо ли останавливать ее. Процессы будут нарастать. Почему-то область культуры, особенно охраны памятников, стала камнем пробы на демократию. Вольно или невольно. Но мы — организация демократическая. Надо искать свои подходы, свои методы.