Так бы оно и было, девушка осталась бы стоять тут, обхватив руками шершавую кору, дожидаясь, пока ее найдут, если бы не…
— Альма, — тихий шепот над самым ухом заставил девушку, закрывшую на секунду глаза, распахнула их, оборачиваясь на звук.
— Кто тут? — привыкшая к темноте, она ясно видела всю поляну, а стоило понять, что на ней нет никого, кроме нее… кровь вдруг застыла в жилах. — Кто тут? — повторив вопрос и не получив ответа, Альма встряхнула головой. Глупая. Просто померещилось.
Вот только дважды не мерещится.
— Душа моя, — на этот раз она не просто услышала, она почувствовала. Почувствовала дыхание на виске, жар совсем рядом, движение, порыв ветерка.
Шумно выдохнув, она рванула прочь. Испугалась. Повела себя совсем не так, как учил Аргамон, не воспользовалась силой, не осветила все вокруг, забыла о хладнокровии. Нет, просто вновь помчала в темноту, отбросив мысли об усталости.
И снова лес, снова под ногами камни, корни, снова тропинка не различается, и теперь это уже не радует. Теперь каждую неровность Альма ощущает, о каждую преграду запинается, но стоит лишь подумать, что через миг она упадет, как ее будто поддерживают невидимые руки.
— Кто здесь? — страх, злость на себя за то, что не может выдавить ничего более вразумительного, и осознание, что вести себя должна совсем не так, смешались в девичьей душе.
Она задавала этот вопрос каждый раз, стоило остановиться. Несколько секунд ей казалось, что она вновь одна. Но нет — пристальный взгляд, ветерок прикосновений и шепот на ухо преследовали ее от поляны до поляны, от дерева к дереву, от шага к шагу.
Это не был Крон. Полукровки на такое не способны. Даже не всем лордам дано становиться невидимыми для человеческого глаза. И это пугало, а еще… чувствовать себя слепой среди зрящий было ужасно.
— Если вы не… — договорить ей не дали, снова невидимые руки скользят по телу, заставляя окаменеть, а хриплый голос пощекочет затылок.
— Беги, душа, а я найду, не бойся, — ее так же резко отпустили, и каким бы нелогичным, пугающим, неправильным ни был приказ, Альма послушалась, побежала с новой силой.
А все из-за голоса, отдающего этот приказ. Слишком он был похож на тот, который она даже не надеялась услышать в эту ночь.
Сколько времени он потратил на борьбу с собой? Считанные минуты. Точней, борьбы не было. Не было больше ничего. Не было Аргамона, не было кабинета, не было планов и чаяний на очередной вечер в привычной тишине. Перед глазами стояла лишь она. Ее лицо, ее глаза, ее губы. Она…
Очень давно Ринар превратился из лорда скорей в простого человека. Несколько десятков лет тому его суть в последний раз так рьяно рвалась наружу. Навстречу к той, которую он с гордостью звал своей. А потом, тоже чертовски давно, его кровь практически остыла. Остыла, чтоб сейчас вновь вскипеть, требуя мчать навстречу. И он мчал. Мчал, зная на все сто, — найдет. В эту ночь он найдет.
Освещенная лунным светом поляна навеки останется в памяти. Магия этой ночи сосредоточилась именно тут. Альма облокотилась о дерево, даже не подозревая, что за ней наблюдают.
С жадностью скользя взглядом по тонкому белому силуэту Ринар сдерживался из последних сил, чтоб не явиться ей сразу. А потом…
Он тоже умел играть. Когда-то умел.
— Альма, — приблизившись вплотную, Ринар втянул воздух полной грудью, впитал ее запах, и горло тут же пересохло.
Пусть чувствовать его девочка не должна была, но не услышать не могла. Резко встрепенувшись, она отскочила от дерева, вот только его уже не было рядом. Он снова был далеко, лишь наблюдая за ней с расстояния.
— Кто тут? — Ринару пришлось подавить рвущийся с уст смех. Нет, не так просто.
И она, сама о том не подозревая, подтвердила, что он прав — просто не будет. Подхватив развязавшийся подол, Альма рванула вперед.
Лорд слышал, как гулко бьется девичье сердце, как сбивается дыхание. Видел, как она несется сломя голову, не заботясь о том, что может упасть, разбиться, оцарапаться. Когда ветка рассекла предплечье, оставив на белой ткани красный след, Альма этого не заметила. А Ринар… Откуда в нем столько терпения, не знал и он сам, но вновь и вновь позволял убегать, чтобы снова догонять, а потом щекотать дыханием кожу на виске, раздражать касаниями нежную ладошку.
И вот, она вновь остановилась, вновь попыталась перевести дыхание, прижала руку к груди, будто помогая себе справиться с отдышкой, прислушалась к тишине вокруг, а потом выдохнула. Кажется, подумала, что его тут больше нет. Но вновь ошибка.