========== Пролог ==========
Предисловие автора.
Дорогие читатели, я хочу заранее попросить у Вас прощения за некоторые вольности, допущенные мною в биографиях известных нам участников группы Rammstein. Я не могу со стопроцентной уверенностью утверждать, что Рихард Круспе и Кристоф Шнайдер никогда не были в Перу и не знают особенностей национальной кухни, а также местного колорита. Но, так как это произведение является полнейшим вымыслом, то они отчасти являются моими литературными героями, и я позволила себе предположить, что ни тот ни другой никогда в Перу не были, а, следовательно, всё для них здесь ново и незнакомо.
***
Она знала, что смерть принесёт избавление от мучений, но всё равно проявляла малодушие. Сердце её холодело, когда она понимала, что этот вечер станет последним в её жизни. Ей уже больше никогда не увидеть прекрасных и торжественных восходов солнца и не услышать весеннее восторженное пение птиц, не почувствовать ни с чем не сравнимый аромат свежеиспеченного хлеба по утрам, когда не спеша идёшь мимо старой булочной, с новыми надеждами и мечтами, рождёнными пробудившимся солнцем.
В час смерти она вспомнила свой старый дом, на другом краю света. Он уже давно покосился и потерял былое величие, но оттого не стал менее любимым и родным. Всё было так чётко и ясно. Узкая дорожка, присыпанная гравием, который всегда так славно шуршал, когда кто-то шёл по нему. Куст сирени прямо у забора, склонившийся от времени.
О, её стремительно прошедшее детство, оставившее после себя приятный карамельный осадок в душе. Вдруг вспомнился один из летних дней, бесконечных и наполненных детской восторженностью.
Около их школы росли в изобилии кусты пахучего дикого шиповника и волчьих ягод; они были там с тех пор, как она себя помнила. Но в один из жарких дней кусты срубили. Их повалили прямо у дороги, забросив и забыв. Ветки причудливо переплелись между собой, а под ними образовалась маленькая, укрытая от людских глаз пещерка. Для неё это было лучшим местом игры. Щупленькая, юркая, она без труда пробралась под поваленные ветки и почувствовала себя как дома. По дороге проходили люди, но они не видели маленькой девочки, спрятавшейся под срубленными ветвями. Она сняла сандалии, села прямо на землю, не страшась муравьёв, и, закрыв глаза, представила себя пленницей в башне замка. Воображение рисовало живописные картины: огнедышащие драконы, злые колдуньи, добрые феи и бесстрашные прекрасные принцы. Запах жухлых листьев смешивался с запахами влажной земли и цветущих одуванчиков. Ветер раскачивал высокие деревья, и она слышала убаюкивающую песню листьев. Так она и уснула, а когда проснулась, уже было темно. Дома её ждало суровое наказание, но, несмотря на это, она шла домой счастливая и умиротворённая.
Но всё это было в прошлом, а в будущем не было ничего.
Убийцы приближались к ней, и их полуобнажённые тела, смазанные чем-то невероятно вонючим, ритмично раскачивались в такт барабанному бою, ритуальные ножи сверкали на солнце, а в глазах их горел адский огонь.
— Господи, обрати к Тебе и сердца врагов наших, если же не возможно ожесточённым обратиться, то положи преграду зла и защити от них избранных Твоих. Аминь, — губы её шептали молитву, а глаза наполнялись слезами.
В последний раз обратила она очи свои к небу, и уже через секунду нож вошёл в её сердце и остановил его биение навсегда.
========== Глава первая. ==========
***
Ночь была такой тёмной, что за пределами машины мир словно перестал существовать. Шнайдер ехал медленно, наслаждаясь пустынной дорогой. Его отдых в Перу подходил к концу. За полторы недели он устал от экскурсий, бесконечной езды, новых лиц, величественных строений инков и опасных джунглей. Теперь ему хотелось провести последние дни в тишине и спокойствие, сидя в баре отеля или в собственном номере и наслаждаясь бездельем.
Он взял эту машину в аренду в своём отеле; она была уже не новой: кожа на сиденьях кое-где потрескалась, на лобовом стекле слева от него поползла тоненькая паутинка трещин, передняя дверь со стороны пассажира иногда заклинивала. Хотя бы магнитола работала исправно, но что-то неладное было с радио, периодически из динамиков раздавался страшный скрежет и шум помех, правда, уже через пару секунд всё смолкало, и радио вновь работало в нормальном режиме. Шнайдер никогда бы не взял такую машину, будь у него выбор, но как назло прямо перед ним в отель заехали шумные американцы и успели разобрать все более-менее приличные автомобили. Он мог бы поехать в Лиму и найти машину там, но до отлёта оставалась лишь пара дней, и ему не захотелось усложнять свою жизнь лишними хлопотами.
Фары освещали пустынную ночную дорогу, за два часа езды ему встретилась лишь одна машина — она летела на огромной скорости, и, когда она проехала мимо, радио издало свой противный скрежет и шум. Шнайдер поморщился, убавил громкость, на секунду отвлёкся от дороги, а когда поднял глаза, то увидел, что прямо на его пути, посреди трассы, одиноко стоит девушка в белом платье до щиколоток. Фары выхватили из темноты её узкое бледное лицо и светлые волосы, собранные в высокую причёску. Ударник похолодел от ужаса. Её глаза, огромные и испуганные, смотрели прямо на него. Шнайдер зажмурился и со всех сил ударил по тормозам, но непослушная машина проехала ещё пару метров, прежде чем остановится. Он мог поклясться, что почувствовал удар, услышал крик, потом машина подскочила, словно переехала тело человека, но когда напуганный он выскочил из машины, то никакой девушки не нашёл. Её не было ни на дороге, ни на обочине, ни под колёсами. Её не было нигде — ни живой, ни мёртвой. Еще пару минут барабанщик стоял, разглядывая пустынную дорогу, вдыхая пьянящий аромат перуанской ночи, а потом пожал плечами, сел обратно в машину и поехал в отель.
— Кажется, нужно больше спать и завязывать с этими экскурсиями, — тихо сказал он себе под нос.
Уже через полчаса Шнайдер напрочь забыл о странной галлюцинации и, включив радио на полную громкость, покачивал головой в такт ритмичной музыке. Скоро он будет в отеле, где можно пойти в душ, а потом спуститься в бар и выпить перед сном немного красного вина, послушать местную джазовую группу, перекинуться парой слов с шумными американцами… От приятных мыслей он даже улыбнулся сам себе. И в эту самую минуту вновь увидел ту странную девушку в длинном белом платье, похожем скорее на саван, чем на вечерний наряд. Теперь она стояла на обочине дороги и энергично размахивала худенькими ручками, видимо, прося Шнайдера остановиться. Машинально барабанщик прибавил газа, но, проехав метров сто, подумал и притормозил.
— Да какого черта, что я за человек? Глупости какие, чего мне девушки бояться, — сказал он вслух и посмотрел в зеркальце.
Странная незнакомка бежала к машине, приветливо улыбаясь. Шнайдер немного подал назад. Наконец машина поравнялась с девушкой, и та попробовала было открыть дверь, но её, конечно, заклинило. Пришлось Шнайдеру выходить из машины.
— Спасибо вам большое, — смущённо проговорила девушка на чистом английском, когда Шнайдер, наконец, справился со сломанным замком и открыл дверь.
— Вы меня так выручили, — она в нерешительности мялась возле машины, словно боясь садиться внутрь. — Я ехала с друзьями и поругалась с ними, вышла посреди дороги, сгоряча, и вот, видите, что получилось. Здесь так страшно, вы подвезёте меня?
— Да садитесь уже, я бы, наверное, не стал полчаса взламывать эту проклятую дверь, если бы не собирался вас подвозить, — сказал Шнайдер.
Девушка испуганно посмотрела на него, но всё же села.
Некоторое время они ехали молча. Шнайдеру показалось, что в машине стало невыносимо холодно, но он списал это на разыгравшуюся фантазию и недосып. Кристоф украдкой поглядывал на незнакомку. Та сидела, плотно сведя колени, и смотрела прямо перед собой. Затянувшееся молчание начало тяготить.
— Откуда вы? — спросил Шнайдер.
Девушка ответила не сразу, она глубоко вздохнула, повернулась к нему и лишь потом тихо выговорила:
— Я из Америки, с Севера; но родители мои из России, они бежали из страны, когда начался террор. Я была тогда ещё ребенком, почти ничего не помню, но говорили, это было очень страшно. Тогда все бежали. Все, кто хотел жить свободной жизнью. Я благодарю Господа Бога, что сейчас у меня есть такая возможность.