— Спальни запираются, — холодно ответил барабанщик и, отвернувшись от Рихарда, пошёл по дороге к аэродрому.
— Шнайдер, я, между прочим, не соглашался идти на аэродром! — окликнул его Круспе.
— Пошли уже, хватит трепаться. Солнце почти село, минут через десять здесь будет кромешная тьма, а я хочу к тому времени хотя бы увидеть дорогу, по которой нам предстоит идти.
========== Глава седьмая. ==========
Когда утром они проезжали здесь на машине, всё выглядело совершенно иначе. Солнце село немного позже, чем предполагал Шнайдер, оно задержалось над горизонтом ещё на двадцать минут, освещая на прощанье кроны высоких деревьев, вытоптанную пожелтевшую траву, горы вдалеке, а потом погасло, оставив лишь бледно-розовые краски на уже почти чёрном небе. Зажглись первые крупные звёзды, и медленно взошла узкая молодая луна.
— Ну, по крайней мере, в темноте идти не придётся, — сказал Шнайдер.
— Всё равно отвратительно, меня пугает эта дорога. Её почти не видно, заросла травой вся, того и гляди споткнёшься об камень и грохнешься.
— А ты под ноги смотри, чтобы не спотыкаться.
Рихард замолчал, и некоторое время они шли в полной тишине, нарушаемой лишь шелестом ветра в густых кронах деревьев да однообразным криком ночной птицы где-то вдалеке. Шнайдер делал широкие уверенные шаги, аккуратно обходя выбоины, Круспе чуть менее уверенно шёл по его следу. Тишина становилась гнетущей, Рихард тяжело вздохнул и сказал:
— Надеюсь, нам недолго идти.
— С утра ехали вроде минут пятнадцать, или чуть больше. Думаю, за полчаса дойдём.
Похолодало, и Шнайдер зябко подёрнул плечами. Его мокрая футболка прилипла к телу, и он стянул её через голову.
— Тебе чего, жарко? — спросил Рихард.
— Нет, футболка мокрая. Ты меня знатно облил.
— Я же тебе говорю, у тебя рука была как раскаленная сковородка, я дотронуться до тебя не мог.
— Да ладно тебе, прямо и не мог. Я бы тогда сгорел, — он посмотрел на свою руку, ища признаки ожогов, но ничего не найдя добавил, — да и не мог я этого не чувствовать.
— И, тем не менее, я не лгу. Если найдём того водителя, спроси у него.
— Если я вдруг увижу того водителя, то я постараюсь скрыться с его глаз побыстрее, чтобы он… — Шнайдер замолк, остановился и указал рукой на дорогу. — Рихард, смотри.
— Что?
Рихард тоже остановился и всмотрелся вдаль. Спиной к ним, на дороге, стоял человек, воздев руки к небу, словно в молитве, и не шевелился.
— Чего это с ним? — шёпотом спросил Шнайдер.
— Не знаю, но он мне не нравится. Может, нам в сторону отойти?
Но отойти они не успели, человек повернулся к ним, сделал пару шагов и вдруг резко рухнул на землю.
— По-моему, он помер, — высказал предположение Круспе. — Может, это какая-то местная болезнь.
— Слушай, я вот думаю, может, нам вернуться на трассу? Чёрт с ним с внешним видом, есть же на свете добрые люди, подвезут.
— А я сразу тебе что сказал?! Теперь уж обратно я не пойду, мы пол-пути протопали. Испугался?
— Не то что испугался, просто неприятно как-то. А вдруг он правда помер.
— И что? Помер и помер, чёрт с ним. Дойдём до аэродрома, вызовем полицию или медиков… кого там в таких случаях вызывают?
— Катафалк, — сказал Шнайдер.
— Пускай катафалк. А если он живой, посмотрим, что с ним. Может, мужику плохо стало, сердце прихватило. Нечего нам, двум взрослым бугаям, от своей тени бегать.
— А с чего ты взял, что это мужик? — Шнайдер всё ещё не решался пойти дальше.
— Думаешь, девушка? Нет, слишком крупный, это точно мужик. Хотя, может, и девушка. Тем лучше.
Рихард пошёл вперёд, а Шнайдер следом. Они прошли метров сто, но никого не было видно.
— И где он? — спросил Шнайдер, машинально замедляя ход.
— Не знаю, может, уполз куда. А может, это и не человек был вовсе.
— А кто? Оборотень? — Шнайдер снова остановился.
— Да, чёрт меня побери! — Рихард взглянул на Шнайдера, пытаясь в темноте поймать его взгляд. — Грёбанный волшебный оборотень из грёбанной детской сказки. Ты меня за совершенного психа держишь?
— Рихард, что ты злишься? Я просто спросил. Если это не человек, тогда кто?
— Зверь, крупный зверь. Может, он стоял на задних лапах, а потом опустился и убежал. Это, кстати, всё объясняет. Обезьяна, или другая живность.
— Тут нет обезьян, но вот ягуар мог бы так сделать, — Шнайдер задумчиво почесал подбородок. — Но тогда нам нужно как можно быстрее убираться с дороги.
— Думаешь, он вернётся?
— Не знаю, я не дрессировщик. Но если бы это был человек, то мы бы его уже увидели, — Шнайдер взглянул на Круспе. — Предлагаю ускориться.
— Согласен, — кивнул Рихард.
По обе стороны от дороги росли высокие ветвистые деревья с широкими крепкими стволами. Рихард помнил, что ближе к аэродрому деревья заканчивались, уступая место выжженной солнцем траве. Было темно, но не настолько, чтобы он не увидел лежащее тело. За такое короткое время человек не смог бы уползти настолько далеко. Теория со зверем подтверждалась, но от этого было ничуть не легче. Они прошли ещё метров сто, но по-прежнему никого не видели. Шнайдер молчал и озирался по сторонам, Рихард шёл рядом, вглядываясь в тёмные стволы деревьев. И вдруг ночную тишину пронзил нечеловеческий громкий и протяжный вопль. Рихард вздрогнул и схватил Шнайдера за плечо.
— Что это? — тихо спросил он.
— Не знаю, чёрт побери. Может, тот самый ягуар, или ещё какой зверь. Валить надо, и быстрее.
— Куда?
— Сам решай: или обратно, или к аэродрому бегом.
— Может, напрямик, через деревья, на трассу? Она должна быть недалеко. Мы же никуда не сворачивали, насколько я понимаю.
— А если ошибёмся?
— Всё лучше, чем здесь стоять.
Крик повторился; на этот раз звук был намного ближе. Ко всему прочему, Рихард услышал шелест ветвей слева от себя. Не раздумывая, он со всех ног побежал направо, через деревья, туда, где, по его предположению, была трасса. Шнайдера тоже не пришлось долго уговаривать, он побежал за Круспе и уже через пару минут обогнал его. Ветви били в лицо, под ногами что-то ломалось с противным хрустом, воздух вырывался из лёгких с хрипом, и минут через десять Рихард понял, что не пробежит больше ни метра. Он остановился, пытаясь перевести дыхание, согнулся пополам, упёршись руками в колени, и окликнул Шнайдера.
— Стой! — крик вышел слабым, но Кристоф услышал и обернулся.
— Ты чего? — испуганно спросил он и подошёл к Рихарду.
— Ничего, не могу я больше бежать. Плохо мне.
— Тогда пошли медленно, не стой только. Там этот зверь.
— Да слышал я зверя, не глухой. Не могу я идти.
Но он смог. Рёв раздался вновь (сейчас Рихард уже не сомневался, что этот леденящий душу звук — рёв разъярённого зверя), теперь справа от них, и Рихард побежал. На бегу он посмотрел в ту сторону, откуда раздался звук, и увидел два огромных жёлтых глаза. Машинально он дёрнулся в сторону, споткнулся об какую-то корягу и плашмя рухнул на землю, разодрав руки в кровь. Шнайдер остановился, подхватил Рихарда и попробовал его поднять, но сам зацепился ногой и еле удержал равновесие, Рихард снова упал на землю, изрыгая проклятья. Наконец ему удалось подняться. Руки горели огнём, во рту был привкус крови, он повернул голову и увидел огромного ягуара. Зверь сидел в нескольких метрах и равнодушно смотрел на них своими огромными жёлтыми глазами.
— Шнайдер, — тихо позвал он, стараясь производить как можно меньше шума.
— Вижу, — отозвался барабанщик откуда-то из-за спины. — Не шевелись, может, он уйдёт, — голос Шнайдера заметно дрожал.
Ягуар сидел и смотрел на них, ударяя тяжёлым хвостом о землю.
— Он зол, — сказал Рихард и сделал маленький, едва заметный шаг назад. Ягуар тут же поднялся, хвост уже выбивал дробь на земле.
— Сказал же, не шевелись, — зашипел Шнайдер, — они обычно не нападают на людей, если их не провоцировать.
— Откуда ты знаешь?
— Экскурсовод рассказывал… о Боже, какой он огромный.
Зверь сделал пару шагов и очутился подле Рихарда. Гитарист почувствовал, как липкий холодный пот потёк по спине, между лопатками, он судорожно сглотнул и сказал самым ласковым, на который был только способен, голосом: