— Нужно продолжить процедуру, понимаете меня? — Шаман казалось, не понимал ни слова, тогда Рихард схватил с пола пустой кувшин из-под айяуаски и ткнул в него пальцем.
— Еще надо, понимаете. Надо еще. Я не успел увидеть. Мне очень надо.
Шаман улыбнулся и забрал кувшин из его рук.
— Ты все видел, все, что должен был. Духи показывают все, что нужно. Всегда, — Лучо говорил на вполне приличном английском.
— Нет, не сейчас. Вышла ошибка, вы не понимаете. Мне нужно. Я не получил карты и ключа. Я не видел главного, она не ответила на вопрос.
— Духи никогда не ошибаются, ведь духи не могут ошибиться. А человек может, и ты ошибаешься. Ты все поймешь утром. Сиди спокойно, я верну тебе гармонию и спокойствие, я помогу тебе унять твоих бесов.
— Да нет же, дайте мне еще вашей бурды, дайте мне этого зелья. Я не могу вот так, я ничего не пойму, — Рихард начал сердиться.
— Обряд не закончен, чужестранец, ты все увидишь, сейчас, — Сказал шаман и закурил вонючую сигару.
Рихард замер, да конечно, просто он не все понял сразу. Сейчас Лучо окурит его своей дурманной сигарой и видения вернуться. Круспе закрыл глаза. Лучо что-то бормотал себе под нос и его бормотание начало усыплять Круспе, потом к бормотанию прибавились тихие похлопывания. Рихард приоткрыл глаза и увидел, что Лучо постукивает по полу веником из пальмовых листьев. Бормотания шамана становились все быстрей, постукивания все ритмичней, Лучо стал легонько постукивать веником по плечам Рихарда, по его рукам, голове. Гитарист снова закрыл глаза. Все продолжалось еще минут десять, ритм все нарастал, Рихард чувствовал, как спокойствие возвращается к нему, а вместе со спокойствием в тело его приходит легкость и сила. И тут все закончилось.
— Теперь ты можешь идти, — сказал шаман.
— А как же видения? — Рихард был уже спокоен.
— Ты все поймешь утром, иди, ты не один здесь, — шаман махнул рукой.
И Рихард ушел, он вышел из хижины и увидел Шнайдера, тот ждал его, сидя прямо на земле, рядом с Райми, перед угасавшим костром.
— Я ничего не видел, ничего такого, что могло бы нам помочь, — сказал Рихард, он хотел было рассказать им о своем видении, но Райми остановил его жестом.
— Сейчас нужно спать, не время говорить, — он поднялся с земли, отряхнул свои белоснежные брюки и подошел к Рихарду.
— Но, как же, я ведь должен понять, — Рихард чувствовал, как сон одолевает его, глаза начали слипаться, он еле стоял на ногах.
— Спать, нужно спать, иначе будет очень плохо, это тяжелый обряд и нужно спать, — Райми взял его за рукав и повел к хижине, где он отдыхал днем. Рихард не противился, он просто не мог противиться. Уже через десять минут Круспе спокойно спал на полу хижины, Райми укрыл его пледом и тихо вышел на улицу. Им со Шнайдером тоже нужно было поспать.
========== Часть вторая. Глава одиннадцатая. ==========
***
К вечеру следующего дня Шнайдер и Круспе вернулись в Лиму. Рихард был, молчалив и угрюм, за все время полета он ни сказал, ни слова, ударник собственно тоже не стремился поболтать. Еще в деревне айяуаскеро Шнайдер рассказал Рихарду об их с Райми походе в джунгли. К сожалению, это предприятие закончилось ничем, они бродили по туристическим тропам до темноты, но так ничего и не нашли. Если крест и существовал раньше, то сейчас его и след простыл. Рихард молча выслушал и спокойно сказал:
— Ну что же, остается священник.
Они сидели все в той же маленькой и убогой хижине, где Рихард провел ночь. Райми сидел на деревянном стуле в углу, Шнайдер стоял у двери, а Рихард сидел прямо на полу, на циновке. Сказав про священника, он поднялся и прошел к окну.
— Какой священник? — Шнайдер, казалось, не понимал о чем идет речь.
— Православный. Придется разговаривать с ним. Райми, — Рихард посмотрел на индейца. — Здесь есть православные церкви?
— О, боюсь, нет. В джунглях совсем нет цивилизации. Может, конечно, есть какие-нибудь миссионеры, да и то вряд ли. Простите меня.
— Что, на всю страну нет ни одного священника? — Рихард был поражен.
— Я же не говорил о стране, простите, я все еще никак не могу научиться правильно, выражать свои мысли. Я говорил об этой деревне. В Лиме есть храм, там точно есть. Может и в Икитосе есть, хотя вряд ли, в последние годы Икитос стал очень уж провинциален и многие ушли оттуда.
— Тогда вернемся в Лиму, мы сможем сегодня улететь? — Рихард был полон решимости. Он достал сигарету и закурил. Маленькая хижина тут же наполнилась табачным дымом, и Шнайдер приоткрыл дверь.
— Постой, а что ты видел на обряде? — Шнайдер, словно очнулся. Он собирался спросить Рихарда об его видении, как только тот проснулся, но до сих пор все не решался. Может суровое и от того какое-то чужое лицо лидер гитариста, пугало его, а может он просто сам еще окончательно не проснулся.
— Ничего я не видел — Рихард огляделся в поисках пепельницы, не найдя ничего подходящего он сложил ладонь лодочкой и стряхнул пепел в нее.
— Как ничего? Совсем ничего? — Шнайдер был растерян. Он тайно возлагал немалые надежды на этот обряд.
— Ну, не совсем, отойди, — Рихард легонько отодвинул Шнайдера плечом и вышел на улицу. Барабанщик посмотрел на Райми. Тот лишь улыбнулся и пожал плечами. Шнайдер направился вслед за Круспе.
— Так что, все же, ты видел? — спросил он.
Рихард сидел на корточках рядом с входом.
— Я не знаю, я видел осу.
— А? Осу?
— Ну да, осу. И София сказала, что это ее последнее лето.
— Так София была?
— Была, — Рихард затушил сигарету и отбросил ее от себя.
— А что про лето? Она оставит нас?
— Не знаю я! — Рихард поднялся на ноги. — Она не про себя говорила, а про осу. Оса умрет счастливой и бла, бла, бла. Вот так вот. А ты что думал, она план мне даст? Нифига. Нет плана. Все, как и раньше, только новые загадки. Правда она показала мне жизнь свою, здесь в Лиме. Но я все это и так уже знал. Нам нужен священник.
— Рихард, не злись. Я же не виноват ни в чем.
На улицу вышел Райми и тоже закурил. Рихард посмотрел на шамана, словно раздумывая над тем, стоит или нет продолжать разговор при чужом человеке и все же продолжил.
— Ее убили где-то здесь в джунглях. Привезли на самолете и зарезали. По приказу отца ее любимого человека. И любимого ее убили, в тот же день. Отец сам его и застрелил.
— Это что же за изверг такой был? — возмутился Шнайдер.
— Его звали Гонсалес Пруст, он был здесь самым важным человеком, — тихо сказал Райми. — Наркобарон, а по сути, король Лимы. Он убил сына, потому, что тот хотел пойти против него. Он вроде бы собирался федералам отца сдать. Я, правда, не понимал, как это все связано между собой. Взрывы все эти и убийства. Видимо она мстит за свою смерть.
— А вы откуда все это знаете? — Рихард насторожился. — И почему раньше молчали?
— Да это уже не важно, Гонсалес уже давно умер. Я узнал об этом от индейцев в столице, когда вас искал. Я же и нашел вас именно так, от индейцев все узнал. Мы тихие и незаметные, но у нас везде свои глаза и уши.
Это прозвучало как угроза, и Рихард с сомнением посмотрел на шамана, но тот, казалось, не замечал взгляда гитариста. Он, как и Круспе минутой раньше отшвырнул окурок и с улыбкой посмотрел на музыкантов.
— Священник ваш единственный выход. Она говорила, что я должен указать путь, так вот я и указываю. К сожалению других путей, я не знаю. Только я уже не смогу вас сопровождать, я нужен у себя в деревне.