— Всё только ради пончиков, — я подскочила и ткнулась губами в небритый подбородок.
— Платишь авансом? — добродушно усмехнулся пекарь и только внимательный смог бы заметить, как на мгновенье вспыхнули его зрачки. — Мне бы не помешала помощь.
— Добавь пирог с рыбой и можешь рассчитывать на меня.
Я часто помогала доставлять утренние заказы, когда разносчик, молодой вечно смущающийся парнишка просыпал смену. Пробежка превращалась в поездку, а Рато за услугу всегда баловал меня вкусностями.
Выкатив на дорогу велосипед, я закрепила сумку в корзине над передним колесом и запрыгнула на сиденье. Педали тянули цепь со свежей смазкой дразнящей обоняние, и я выехала на привычный маршрут. Уже светлеющее небо теряло звёзды, ветерок играл в волосах и забирался под тонкую ткань одежды. Я вдыхала полной грудью свежий аромат не прогретого камня, волглой травы и свежей необработанной древесины. В нашем районе возводились новые постройки, а значит через несколько часов утро наполнится визгом пил и молотков.
Я переехала в Монетск несколько лет назад, не планируя здесь задерживаться. Мне нужно было местечко, где можно было зализать раны и отдохнуть от перемен. Городок оказался тихим, по-домашнему уютным и самое главное здесь никого не интересовало моё прошлое. Единственное что имело значение, насколько я могла быть полезна. Прожив пару месяцев в местной гостинице, мне пришлось признать, что уезжать вовсе не хочется. Я встретилась со старейшинами и они приняли мою заявку на регистрацию. Спустя полгода испытательный срок закончился, и я осела здесь окончательно. Получила библиотечную карточку, позволяющую посещать собрания и голосовать за принятие или отлучение от общины. Конечно, не всем было по нраву, что рядом появилась свободная от обязательств и семьи, но спорить с решением совета никто не посмел.
Вложив сбережения в строящийся посёлок из коттеджей на берегу реки, я осталась без накоплений. Ежемесячная плата в банк была немаленькой и в ожидании сдачи дома я поселилась в крохотной квартирке над городским архивом. Постепенно обустроила нехитрый быт, приютила одноухого кота. Он жил повсюду и только в холода пробрался в форточку, недовольно ворча, укладывался у батареи и косился в мою сторону настороженными жёлтыми глазами. Было несложно оставлять под подоконником миску с сухим кормом и изредка пополнять её. За это я имела сомнительное удовольствие изредка гладить худые бока наглого прохвоста.
Спальный район и деловой центр разделял огромный парк. Жители шутили, что он разделяет разные города. У нас жизнь текла неспешно и размеренно, все знали друг друга в лицо и чужаки здесь не задерживались. Там, за зелёными насаждениями, лабиринтами дорожек и разросшихся кустов начинался другой Монетск. Он словно заслонял собой наш уголок, отвлекая приезжих огнями, громкой музыкой и дешёвыми забегаловками. Со стороны могло казаться, что наш город не отличается от сотен других, если бы не одно особое обстоятельство: все жители его не были людьми. Не то, что мы страдали ксенофобией, но было невероятно комфортно жить, не таясь и не осторожничая.
Глава 2
Когда-то мы скрывали своё существование, живя в мире людей и притворяясь ими. Они всегда догадывались о существовании Других, сочиняли легенды и сказки, половина из которых были правдивы, а другая — абсолютная чушь. И вот настал день, когда истина вышла на свет. Старейшины от каждого клана и вида, что руководили нашими общинами выбрали нескольких парламентёров, которые открыто заявили, что люди не единственные разумные существа на этой планете. Наверно каждый из нас надеялся на чудо. Мы были слишком наивны и решительно настроенные силовые структуры, начавшие выявлять и преследовать нас, многих застали врасплох. Нас расстреливали, жгли в собственных домах, сгоняли в резервации обнесённые проволокой под напряжением, учитывали и ставили клейма. Некоторые виды уничтожили полностью и именно тогда самые сильные из нас объединились, чтобы дать отпор.
Меняющиеся, способные перекидываться из одной формы в другую в человеческом фольклоре называемые оборотни встали на защиту Других, объединяя нас. С тех самых времён мы стали жить иначе. Больше не пытаясь сотрудничать с людьми, мы сплотили общины, создавая свой собственный мир. Кварталы, улицы, города стали принадлежать нам. Мы отстранились от людей, изолировались. Появились законы, защищающие наши права, и даже самый слабый из нас перестал быть беззащитным. Наши лидеры занимали высокие посты и вершили судьбы. Быть другим стало безопасно. Однако цена оказалась немалой. Меняющиеся приобрели особый статус и стали в нашем обществе непререкаемой силой. Они могли вершить правосудие по своим правилам, требовать выдачи любого члена общины, вступить в наши владения на правах вторых собственников. Те, кто не застал смутных времён, выражали недовольство вполголоса, в праздных беседах, но большинство из нас слишком хорошо помнили хаос и бесчинства и жаловаться не смели.