— Ага. То ли в Киев плывут, то ли дальше, к булгарам или в Царьград.
— Здешний князь их не больно привечает: глаз да глаз за такими вояками. Чего ж взять — в чужом дому, а живут, как хозяева. У дядьки Часлава были двое таких, но он им быстро рога пообломал.
Слепец что-то сказал отроку, который нес гусли. Тот с готовностью развернул полотно, подал ему инструмент. Мужик задрал к потолку бельмы, поскреб заросшую жидким волосом шею, как бы в задумчивости прошелся по струнам, и они ответили нестройным дребезжанием. Гусляр удовлетворенно кивнул и взял еще пару скрипучих аккордов. Викинги за своим столом притихли, ожидая продолжения.
— Мне Велена кое-что рассказала про брата, — негромко сказал Середин.
— Лишь бы найти, — стиснул кулаки Невзор.
— Я обещал, что он уйдет живым.
— Если поможет, — уточнил Невзор.
— Если поможет, — согласился Олег.
Из кухни вышла тетка с грудой обжаренных бараньих ребер на блюде и направилась к их столу. Рыжий викинг заворчал, ухватил ее за руку, показывая на свой стол. К ним подскочил хозяин, что-то объясняя. Но северянин орал все громче, не обращая внимания на старшего воина, который пытался его урезонить.
— Как бы без ужина не остаться, — пробормотал Середин, поднимаясь из-за стола.
— Помочь? — спросил Невзор.
— Пока не надо.
Олег подошел к столу варягов:
— Кто-нибудь из вас говорит по-нашему?
— Я говорю, — кивнул пожилой.
— Это наша еда, — спокойно сказал Середин.
— Я знаю, но прошу вас уступить нам. — В голосе варяга чувствовался акцент, говорил он медленно, подбирая слова, но понять его труда не составляло. — Парни перебрали крепкого меда, им сейчас море по колено. Если вы уступите, я буду очень благодарен.
— Хорошо, — Середин пожал плечами, — я уступлю.
Пожилой что-то сказал рыжему, тот победно посмотрел на Олега и, выхватив у женщины блюдо, небрежно бросил его на свой стол.
— Не будем ссориться из-за еды, — мягко сказал пожилой, — ее здесь достаточно.
Олег вернулся за стол, покусывая губы, налил меда.
— Подождем немного, — процедил он.
Гусляр, прекративший терзать инструмент и навостривший уши, вздохнул, как показалось Олегу, с сожалением, и опять взялся за гусли.
Тетка вновь показалась из кухни с блюдом мяса. Рыжий парень пропустил ее мимо себя, а потом дал под зад с такой силой, что женщина буквально пролетела через корчму. Невзор поймал одной рукой блюдо, другой подхватил кухарку. Молодые варяги заржали, тыча пальцами в их сторону. Пожилой воин стукнул кулаком по столу и, вскочив на ноги, рявкнул на рыжего. Тот не остался в долгу — заорал, нависнув над пожилым и яростно жестикулируя.
— Он говорит: ты старым стал, Лейв, даже драка не доставляет тебе удовольствия. Ты зря пошел с нами — сидел бы дома с бабами, — негромко перевел Невзор.
— Ты знаешь их язык? — удивился Середин.
— Я сдружился с варягами, что служили с нами после того, как Часлав показал им, кто главный. Нормальные ребята, но гонору — во! — Невзор провел ладонью у себя над головой, достал нож и принялся за мясо.
— Вроде, успокоились, — сказал Олег, глядя, как рыжий парень с кислой физиономией осел на лавку.
— Угу. Лейв сказал ему, он не стар, просто не создает поводов для драки, и что он расскажет все отцу рыжего, который завтра будет здесь с остальными воинами.
— Так это не все? А он не сказал, сколько еще варягов придет?
— Я так понял, еще две ладьи.
— Я начинаю жалеть, что мы не можем переправиться сегодня, — с чувством сказал Середин.
Гусляр, наконец, выбрал мелодию и загнусил, постепенно набирая голос:
— Как во городе, во славном, Карачарове…
Голос у него был подстать звучанию рассохшихся гуслей — скрипучий и дребезжащий. На низких тонах голос становился утробным, с претензией на задушевность, тогда как на высоких певец давал петуха.
— … тридцать лет и три долгих годка еще…
— А что тебе рассказала Велена? — Невзор отхлебнул меда и отрезал еще кусок мяса.
— Она сказала, что ее брат — очень сильный колдун.
— Это я и так знаю.
— …родниковой воды, не колодезной… — повествовал сказитель.
— Его настоящее имя не Верша, — покосившись на певца, напряг голос Середин, — его зовут Ингольф. Он и Велена с севера, они оба даны, их отец был известный ярл, а сам Ингольф в своих краях пользовался очень дурной славой.
— Хуже, чем моя слава, быть не может, — горько усмехнулся Невзор.
— И еще она сказала… — Середин помолчал, подбирая слова. — Только пойми меня правильно. Ты не бессмертен, и поэтому…
— Мне все равно. — Невзор воткнул нож в столешницу: — Пусть я сдохну, но заставлю его вернуть Малуше человеческий облик!
— …ворона коня черногривого, а мечом-кладенцом опояшешься…
— Если сдохнешь, как ты узнаешь, что с ней?
Невзор скрипнул зубами.
— Ладно. Что ты предлагаешь?
— …а поедешь ты в светлый стольный град, а сидит там князь велик и могуч…
— Я сам поговорю с ним. Предложу уладить все миром, тем более что Велена тебя простила.
— Откуда ты знаешь?
— …вот и станет тебе испытание, а коли сможешь взять, истребить…
Середин постарался скрыть улыбку.
— Поверь мне, я знаю — простила.
— А-а, — протянул Невзор, внимательно посмотрев на него. — Значит, нашла она своего суженого.
— Может, и нашла, — тихо сказал Олег. Здесь, вдалеке от укромного озера, лицо Велены отступило, и теперь вспоминалось наравне с Таней, Вереей, Заряной. Не везет ему в этом мире на женщин, ни с кем надолго не складывается. Не дано ему у очага домашнего греться. Сабля да дорога неведомая — вот его судьба.
— …что ты волчья сыть, травяной мешок, и утроба твоя ненажорная… — зашелся гусляр.
— Да когда ж он выть-то перестанет! — скривился Середин. — Заплатить ему, что ли, чтобы помолчал?
— Скоро закончит, я эту былину слышал, — усмехнулся Невзор, — зато варяги притихли.
Ведун оглянулся. Викинги сидели, кулаками постукивая по столешнице в такт песне, Лейв вполголоса переводил им слова.
— Так что, договорились? — спросил Олег.
— Ладно, — нехотя сказал Невзор, — но если он не захочет, с ним буду говорить я.
— Согласен.
Гусляр взял завершающий аккорд, едва не порвав струны. Варяги одобрительно загомонили. Рыжий парень кинул певцу здоровенный кус мяса. Середин мог поклясться, что слепой внимательно следил за полетом подачки, но один из отроков вовремя подхватил кусок, разложил на столе и принялся нарезать ломтями. Северянин что-то крикнул, обращаясь к гусляру.
— Требует продолжения, — пояснил Невзор.
— Этого я уже не выдержу, пойдем спать, — предложил Середин.
— Угу. Я тоже здорово намаялся.
Лейв попросил певца спеть еще чего-нибудь и направился к дверям — видать, мед просился наружу. Середин, выбравшись из-за стола, подошел к хозяину расплатиться и спросить насчет комнаты.
Его опередил один из отроков — подбежал к кабатчику, что-то сказал. Хозяин нацедил из бочонка ковш браги. Мальчишка подхватил его, отнес к столу, по дороге сделав такой огромный глоток, что поперхнулся. Слепой гусляр выдал ему подзатыльник, перехватил ковш и присосался сам, плеская брагу на жиденькую бороденку.
— Если он слепой, то я император византийский, — пробормотал Середин.
Хозяин фыркнул.
— Былинник должон быть слепым, иначе доверия нет. Я этого пройдоху знаю — частенько сюда захаживает.
— Дай нам кувшин кваса и прикажи проводить в комнату. Сено в подстилках пусть будет свежее, девку не надо, — распорядился Олег, доставая кошель.
— Как пожелаете, — кивнул толстяк.
Он выставил на стол кувшин, протер его тряпкой.
— Когда паром на тот берег идет?
— Обычно с первым лучом. Ежели паромщик не загуляет. Но завтра рано пойдет — вишь, ко мне не зашел, видать, варягов испужался.
— Нам надо на первый перевоз попасть.
— Все сделаем, разбудим до петухов.
Середин взял со стойки кувшин, и в этот момент его сильно толкнули сзади. Квас выплеснулся, залил лицо, рубаху. Олег обернулся. Рыжий викинг, чуть отступив, присел в притворном испуге и, выпучив мутные глаза, что-то залопотал.