Быть может, на ней живут люди, как мы,
Светит, как искорка, лишь в ночной час,
Быть может, оттуда, кто смотрит на нас.
«Быть может, оттуда, кто смотрит на нас…» - последние слова тихим шелестом отразились в мозгу, и наступила тишина. И тьма, забирающая меня с собой. Чужое сердце больше не болело. Оно сделало два последних удара и затихло. Затихло навсегда.
***
Взгляд Воин был устремлен далеко в космос, от пустоты и загадочности которого провидицу отделяло толстое смотровое стекло. Она ждала. Ждала того, что предсказывал ей ее Дар. Смерть Онорак и еще одна смерть, о которой Воин не хотелось думать. Но она не сможет ничего изменить…
От мыслей Воин отвлек огромный ярко сверкающий алый луч, вышедший откуда-то из-под днища корабля. Дар Разрушения, который в глазах провидицы имел свой цвет, в таком огромном количестве поразил даже много повидавшую на своем веку Селестию Воин. То, что в Сатурне содержится столько Дара, она и не могла вообразить. «Ты прекрасно справилась, дорогая. Но я не смогу тебя спасти. И потеряю тебя уже дважды, Кэри». Ее дочь почти вернулась. Она была почти такой же, как раньше, и Воин понимала, что подсознательно хотела только одного – воскресить свою дочь. Онорак, являвшаяся провидице на станции слежения, отчасти оказалась права в отношении ее намерений.
Планета Онорак превратилась в сплошной сверкающий красный шар, который постепенно начинал рассыпаться в пепел. А луч слабел. И, едва он окончательно растаял, Воин почувствовала, что с ней происходит что-то странное. Дар. Он утекал из нее, словно криогеоз из негерметичной емкости, и она ничего не могла сделать. Этого она не предвидела. Онорак хотела забрать у них Дар, одновременно отнимая жизнь. Но Воин чувствовала себя хорошо. Хотя, что-то в ней ноюще болело, так как болит утерянная конечность.
Голубая вспышка за спиной привлекла внимание провидицы, и Воин обернулась. Брайан и Сатурна телепортировались из двигателя, и теперь лежали около ее ног. Провидица отступила от них подальше, чтобы не попасть в поле зрения девушки, которую она так по-матерински любила. Воин знала, что сейчас произойдет.
И Брайан и Сатурна чувствовали, как Дар покидает и их, но Сатурна умирала, тая буквально на глазах. Воин знала, что Дар тут совсем не причем. У ее дочери было больное сердце, и именно оно дало о себе знать. Никто не мог помочь, и Воин оставалось лишь созерцать эту душераздирающую картину издалека. Брайан склонился над Сатурной, и Воин тупыми лезвиями пронзали его отравленные отчаянием и болью мысли, хотя с каждой минутой все слабее, потому что Дар все продолжал утекать.
Да, парень действительно был сильно влюблен. Какая-то часть Воин хотела приблизиться и утешить его, но женщина не могла себе этого позволить. Всю жизнь она привыкла быть хладнокровной к любым происшествиям. Даже к гибели собственных дочерей. Надо признать, это удавалось ей с трудом.
Сатурна перестала дышать. Брайан все плакал и плакал, тряся ее за руку и бормоча что-то невразумительное. Казалось, это продолжалось безумно долго, пока, наконец, парень не оглянулся назад и не нашел отрешенным взглядом провидицу.
- Сделай!.. - сквозь слезы прокричал он, – сделай хоть что-нибудь…
- Я не могу, – ровным голосом ответила Воин.
- Ты лжешь! – парень отстранился от трупа, только что так горько оплакиваемого им, и, сжав кулаки, подошел к провидице. Брайан возвышался над ней, сухой сморщенной, словно изюм, женщиной, сидевшей в инвалидной коляске. Слепое отчаяние плескалось в его глазах. Но Воин не выказала никаких эмоций. Тогда парень сложил руки в замок и закрыл глаза, усилием воли вызывая частичку еще не покинувшего его до конца Дара. – Спаси ее, или я разрежу твой шланг с криогеозом.
Воин сохраняла спокойствие, но, тем не менее, не узнавала Брайана Формозу. Будто он обезумел со смертью своей любимой, и теперь был готов на все, лишь бы спасти ее. Воин, некоторое время назад, прочла его мысли. Он злился на себя, винил себя в том, что он убийца. А теперь снова готов убить.
Несмотря на такое поведение Брайана, она действительно не испугалась. Выходит, не всякое будущее можно изменить.
- Есть один способ, – медленно проговорила она, – но мой исход все равно будет тем же.
Брайан непонимающе уставился на провидицу, и даже забыл об энергии Дара в собственных руках, из-за чего та незамедлительно потухла.
Воин боялась сказать это, боялась своей слабости. Кого она хотела спасти? Сатурну или свою дочь? Провидица понимала, что Кариаду не вернешь. Но Сатурна… Да она много сделала для всех них, для всего человечества. И она достойна жизни.
Почему Воин все-таки решилась на это?.. Она не знала, и до последней секунды не могла понять, что заставило ее поступить именно так.
Брайан молча стоял и смотрел на провидицу, ожидая, что она скажет.
- Принеси ее тело. И положи рядом с ней, – скомандовала Воин. Двойной голос до сих пор оставался бесстрастным, хотя провидица знала, что ждет ее впереди.
Брайан сделал то, что попросила Воин, и вскоре два тела лежали рядом. Сатурна – хрупкая, длинноволосая, женственная и Кариада – широкоплечая, высокая, с резкими чертами лица. «Они были такие разные…» - грустно подумала Воин.
- А теперь помоги мне… сесть.
Опираясь на Брайана, Воин неуклюже сползла с инвалидной коляски, и шланг подачи криогеоза натянулся, слегка оттягивая назад ее голову.
Женщина чувствовала, что в ней остались лишь крупицы Дара, и чтобы сделать то, что она хочет, нужно приложить все усилия. И даже больше.
Воин сомкнула веки, пытаясь сконцентрироваться. Это были последние минуты, и она решила попрощаться, хотя тот, кому предстояло выслушать это прощание, был не самым желанным слушателем.
- Формоза, – произнесла она, и Брайан напрягся, – не знаю, ради чего делаю это, но я очень виновата перед ней за то, что сотворила с ее жизнью. Думаю, то, что сейчас со мной случится – это разумная плата за избитую жизнь. Я хотела вернуть себе дочь, но действительно верила, что Сатурна справиться и сделает то, что сделано, - женщина тяжело выдохнула. – Ну, что ж, время на исходе, и надо действовать. У Кариады на внутренней стороне бедра есть арабская татуировка. Пословица. «Прости и будешь прощен»[14]. Так что передай ей: я себя простила. Пусть она простит меня.
Мысленно Воин потянулась к миру, куда уходят все умершие. Она не знала, как называть этот мир, но давно научилась смотреть на него с помощью Дара. Но Дар иссякал, и периодически провидица падала, так и не дотягиваясь до мира душ. Собрав все силы, она почувствовала, как отрывается от тела, зная, что больше не вернется, потому что Дар не перенесет ее назад. Оглядываясь, Воин видела сотни душ, но ни одна из них не принадлежала Сатурне. Она должна как-то выделяться. Но как? Словно тени или призраки, они скользили вокруг Воин. « Добро пожаловать, Селестия» - прошептала одна из теней, и Воин обернулась. Самая черная и большая из них возвышалась над ней, и впервые за долгие годы Воин испугалась, потому что знала этот голос, но не думала, что он будет с ней и после смерти. Душа Онорак.
« Ты боишься, хотя здесь мы все равны. Мертвый не может умереть снова…» - Сказав это, тень затерялась среди массы других, пропав из виду.
« Мама! Мамочка, ты вернулась!» - откуда-то прозвучал голос Вайлис, и маленькая резвая тень, едва светящаяся всеми цветами радуги, проскользнула мимо.
« Прости меня, Воин. Я не знал, что творю, я запутался... Но, мне кажется, она простила меня. Прости и ты», - этот голос провидице тоже был знаком. Ральф Эдвэй длинной синей прозрачной тенью прошел сквозь нее, но она ничего не почувствовала.
« Я сделала что-то очень мерзкое. Я это чувствую. Но надеюсь, что не скоро увижу здесь Брайана. Пусть он будет счастлив», – желтоватая, дрожащая, словно осиновый лист, тень кружила неподалеку, не в силах устоять на месте. Воин, ненароком, подумала, что она напоминает Ричи.
« Я знаю, что Деклак не виноват. А мой убийца теперь здесь, бродит среди нас черной тенью», - этот женский голос, доносившийся откуда-то из массы теней, не был знаком Воин. Зато был знаком тот, о ком говорила душа. Но, возможно, это просто совпадение.