Встряхнув головой, я подошла к Вилаару и тут же оказалась заключена в его объятья. Чуть сжав меня, скарис поцеловал в макушку и отпустил. Необходимо было собрать вещи.
— А дорогу к святилищу кто-то знает? — раздался из ближайшего ромашкового кустика голос Рикса. — И вам придётся меня нести, лошадей этот ваш бог тоже забрал, или пауки полакомились, хотя костей не наблюдаю.
— Давай я? — предложила Аарна и довольная ящерица мигом вскарабкалась по подолу её платья на плечо, основательно испачкав паутиной и смолой, но вряд ли целительница сильно расстроилась — наряд и без того был безнадёжно испорчен.
— Думаю, нам туда, — осмотрев местность, произнёс Вилаар.
Скарис указал на просеку, которой ещё пять минут назад на поляне не было. И старик провернул это всё так бесшумно? Деревья словно расступились, образуя коридор и даже что-то вроде тропинки змеилось между ними.
Идти пешком оказалось неожиданно приятнее, хоть мы и замедлились значительно. Всё же скорость лошадей была выше нашей. Надеюсь, с ними всё будет в порядке, я успела полюбить этих мохноногих и добродушных существ.
Приставленные верховным магом воздушники тащили уже не сопротивляющихся и как-то странно поникших капитана и его дочь. Наверное, так выглядят люди лишившиеся надежды. Я ещё помнила то чувство, когда забытый бог собирался меня убить, но отчего-то передумал. Но у этих двоих, боюсь, нет шанса — слишком тяжки их преступления и слишком суровое грозит наказание.
По какой-то причине обернувшись назад, я не увидела ни поляну, ни тропу, по которой мы шли. Деревья возвращались на свои места, подёрнутые той же дымкой, в которую обратился ворон перед тем как стать стариком.
Наш путь лежал в один конец и пути назад не было.
Глава 33
— Разве путь в столицу не был самым логичным и безопасным выбором? — проворчал Тиемм, в очередной раз споткнувшись в густой до пояса траве.
Лес уже давно остался далеко за нашими спинами, а впереди лежала гладь лугов с высокой травой и бурным цветением низкорослых кустарников.
— Решил поспорить с богом? — сплюнул в траву Эффор, видимо, смирившись с участью и осмелев. — Предлагаешь прямо сейчас вернуться к нему и поспорить?
— Нет, мы просто заткнём тебе кляпом рот, — зевнув на плече у Аарны, проворчал Рикс. — Болтаешь много, голова от тебя уже болит.
— Тогда начать с тебя следует, — оскалившись, надтреснутым сиплым голосом рассмеялась Миира, первый раз проявив хоть какой-то интерес к окружающему миру.
В чём-то она была права: Рикс умудрялся комментировать всё происходящее, при этом выстраивая невероятные логические цепочки из совершенно простых событий. Последний час он был занят тем, что рассуждал об исчезновении моего дара и можно ли его вернуть, даже в рот заглядывал, словно я простужена и нуждаюсь в микстуре.
Саламандра развернулась в сторону Мииры, смерила задумчивым взглядом, склонила голову на бок, молча поднесла к глазам правую лапку с двумя оттопыренными пальчиками, развернула её и ткнула в том же виде в сторону дочки капитана. Фыркнув, ящерица повернулась обратно и гордо задрала подбородок, разглядывая верхушки оставшихся позади деревьев, что мозаичным шаром накрыли край просторной луговины.
Наскоро поужинав походными запасами из хлебцев с вяленым мясом и набранной из найдённого на окраине луга родника водой, на ночлег устроились прямо в поле, предварительно проверив связывающие пленников путы и выставив дозорных — новой встречи с пауками, или с кем-то подобным, никто не желал.
Вилаар расстелил на земле выуженные из седельной сумки свой плащ и мою дублёнку, постелил их друг на друга, меховой опушкой вверх, и помог устроиться с относительным комфортом. Мех и прижатая упругая трава смягчали неудобное ложе, а плечо скариса служило лучшей в мире подушкой. Рука мага по-свойски прижала меня к нему и вскоре я уже спала: усталость от долгого пути взяла своё, требуя отдыха и покоя.
Утро разбудило залившими летнюю округу ещё слабыми лучами зимнего солнца. На рассвете, освещённый прозрачными золотистыми нитями, уютный мирок смотрелся совсем в новом свете. Седовласый забытый бог создал себе здесь то, что, возможно, когда-то хотел видеть везде: птичьи трели, шорохи мелких зверей в траве, шелест лёгкого ветерка в травинках. И только мы нарушали эту идиллию своим вторжением, словно были лишние здесь, и весь окружающий мир кричал об этом нам в уши своим пением, всполошёнными криками, ветренными порывами в волосах.