- Насчет контракта, что ли?
- Что ты, какой там контракт! - довольно рассмеялся тот. - Тут такое дело высвечивается, как минимум на пару лимонов зеленых. Чистоганом, Егор, без всяких налогов, прямо в руки, сечешь?
- Ты ездил, куда я просил?
- Обижаешь, братан, конечно, ездил!
- Ну и что там?
- Ты это, Егор... сильно вчера перебрал? Ольга сказала, что ты действительно пил у себя. Что ты там понавыдумывал про эту "Судьбу"? И потом, откуда ты про нее узнал? Они говорят, что никогда тебя не видели и вообще тебя нужно срочно лечить. Ты меня слышишь?
- Продолжай.
- Ну чего продолжать, опозорил ты меня перед хорошими людьми. Между прочим, это по их поводу я хочу с тобой поговорить, но по телефону не стоит. Чтобы ты знал, я уже с ними контракт подписал, кстати, с твоим участием. Ты там значишься как непосредственный исполнитель, так что не дури и давай сюда, в офис. Если из-за твоей блажи я опростоволошусь, то... - Он замолчал, подбирая слова, и Егор слышал его злое сопение. - В общем, пожалеешь, братан, это я тебе гарантирую.
- А ты уверен, что тебя не надули? - усмехнулся Егор.
- Ты меня за дурака не держи, - неожиданно грубо ответил Валера. - Я смотрю, ты там какую-то игру затеял. Думаешь, не знаю, что ты ко мне подбираешься? Нет, салага, не выйдет, ха-ха! - засмеялся он. - Ладно, не обижайся, я пошутил. Между прочим, зачем ты свою тачку сюда пригнал, пока меня не было? Решил пешком ходить? Надо, надо, малыш, иногда расслабиться, понимаю. Так ты приедешь?
- Постараюсь, но...
- Никаких "но"! Хватай такси и гони сюда. В нашем распоряжении ровно одни сутки.
- В каком смысле?
- В прямом. Ты должен сделать одну работенку не позднее 17.00 завтрашнего дня. Я за тебя поручился, так что не подводи.
- А что за работенка?
- Не по телефону. Жду тебя в течение часа, не позже. Привет.
В трубке запикало, и Егор отключился от линии. С друганом Валерой все было ясно - к нему идти нельзя, там его наверняка уже ждут. Но вот кого эти черти подставили под убийство - это интересно было бы узнать. И зачем пригнали его машину? А как же теперь Николай и все остальные из деревни? Может, их там тоже всех похерили, а он тут прохлаждается на лавочке, собой любуется, ненаглядным. Что они задумали еще, какую ловушку для него? Стоп! А может, срок, указанный в контракте, и есть то самое время "Ч", по истечении которого опасность исчезнет? Батюшки, неужто и в самом деле?
У Егора словно камень свалился с плеч при мысли, что завтра уже все кончится. На душе сразу полегчало, он расслабленно откинулся на деревянную спинку лавочки и зажмурился. Радость наполнила теплом все его тело и сознание, ему даже захотелось попрыгать от счастья, но он не успел.
- Гражданин Шелудько? - услышал он строгий голос и открыл глаза.
Перед ним стояли три милиционера, руки их лежали на расстегнутых кобурах, а глаза полыхали отвагой.
- Да, а в чем дело?
В ответ те молча переглянулись, а затем бросились на него и в мгновение ока заломили ему руки за спину. Он даже не сопротивлялся, думая, что менты еще не знают, что обвинение в убийстве с него снято. Когда его потащили к милицейской машине, видневшейся на выходе из сквера, он спросил:
- Да я же никого не убивал, разве вам еще не сообщили, что преступник нашелся?
- Так ты еще и замочил кого-то? - злорадно процедил жлоб с сержантскими погонами.
- У него сегодня, видать, настроение хорошее, - тонко проблеял другой, шедший сзади. - Сначала убил, потом на парапсихолога напал на рабочем месте. Гуляет братва как хочет! Ну ничего, сейчас мы ему зубья пообломаем.
- Во-во, теперь другие по его заднице гулять будут, - подытожил третий, и они все довольно рассмеялись.
Впихнув его на заднее сиденье, двое сели по бокам, вцепившись клещами в локти, несмотря на надетые на него наручники, а третий сел за руль и, включив мигалку, резко рванул с места.
Егор понял, что зря он пожалел свои сто долларов и набил морду колдуну. И дернул же его черт ввязаться в это? Знал же, что нельзя светиться, так нет, надо было обязательно показать свою удаль. Теперь точно засадят.
Когда они проезжали мимо химчистки, Егор увидел у входа "Скорую помощь" и еще одну милицейскую машину. Столпившиеся вокруг люди с интересом наблюдали за носилками, которые выносили из дверей двое дюжих санитаров с лежащим на них искалеченным чудотворцем. Бледная секретарша что-то взволнованно рассказывала двум ментам. Это было несколько странно, потому как преступник уже был пойман, но Егор не придал этому значения, думая о том, что те скоты обещали достать его и в тюряге. Теперь он уж точно никуда от них не денется.
Когда прошло уже минут десять, а они так никуда и не приехали, быстро преодолевая перекрестки на красный свет, включая сирену, он несмело поинтересовался:
- На Петровку, что ли, везете? Отделение-то уже проехали...
- Сиди и не рыпайся, сокол ясный! - грубо ответил водитель. - Привезем узнаешь. Так что вот так, гражданин Шелудько Егор Тимофеевич.
Ну надо же, а он сопли развесил! Все же ясно, как божий день! Если эти менты знают его фамилию, значит, к колдуну они никакого отношения не имеют! Ну, дурья башка, как он сразу не сообразил? Колдуну-то он фамилию не называл. Эх, Егор, Егор, как они тебя провели, черти полосатые! Теперь ясно, куда они его везут - в Жулебино, куда ж еще. И как они смогли его вычислить и про колдуна узнали? Хотя если Валера сказал им номер его телефона, то все остальное уже дело техники: подслушали, когда он звонил колдуну, засекли на выходе, узнали, что там случилось, - и вперед с наручниками вязать беззащитного агнца.
Он усмехнулся.
- Кажись, эта падла уже все просекла, - перешел на феню сержант. - Вишь, ощерился, говнюк.
- Пущай щерится, - спокойно ответил водитель, снимая одной рукой с себя парик и усы. - Недолго ему осталось. Узнаешь? - и повернулся к Егору.
Еще бы он его не узнал, этого лысого подонка. Слава богу, теперь не скоро забудет.
- Позволь представиться: Семен Карлович, фамилия необязательна, - он снова стал смотреть на дорогу. - Слева от вас наш завхоз - Василий, а справа кассир, Лукой кличут. Надеюсь, вы рады более близкому знакомству?
Егор промолчал. А что ему оставалось делать? Драться в наручниках да еще сидя в тесной машине он не может, а вступать в словесную перепалку - только язык перетруждать. Пусть везут куда хотят, ему уже все равно...
Хотя нет, лучше бы все-таки везли в тюрьму, чем опять попадать в ту страшную комнату и разговаривать с тем жутким типом. Интересно, какой он все-таки из себя? Сказал: увидишь - умрешь. Надо же такое придумать. Вот в тюрьме не было для Егора ничего страшного, ее он совсем не боялся, потому что мысленно уже лет с десяти настраивал себя на то, что рано или поздно окажется за решеткой, ибо общался с теми, кто уже оттуда пришел или только собирался, взахлеб рассказывая друзьям, какая классная, полная романтики и опасностей житуха ждет их за колючей проволокой. По молодости, дурак, он и сам представлял зону как очень престижное и достойное уважения заведение, придя откуда, можно свысока смотреть на тех, кто там еще не был, и презирать тех, кто туда вообще не собирался, не признавая воровских законов, то есть на фраеров и сук. Все это им старательно внушали бывшие уголовники, учившие их, пацанов, в подвалах играть в карты и пить бормотуху, закуривая ее анашой. Это привело к тому, что теперь Егор чувствовал себя среди вышеозначенного контингента как рыба в воде, почти своим. Он знал феню и воровские порядки и мог подробно рассказать, как живут и здравствуют на зоне кореши, так, словно сам недавно откинулся, в натуре.
Кассир и завхоз тоже поснимали парики, и теперь в них можно было узнать тех самых дуболомов, которых усыпила бабуля. Лица у них были сосредоточенны и серьезны, только у Семена Карловича в уголке губ, который был виден Егору, застыла не предвещающая ничего хорошего ухмылочка. Он чувствовал себя ягненком, которого везут на заклание с последующим приготовлением шашлыка по-карски на природе. Таким беззащитным он еще никогда себя не ощущал, но сейчас у него не хватало сил порадоваться новым ощущениям. Он даже перестал думать о чем-либо, зная, что за него уже все решили и ему остается лишь делать то, что скажут, кроме, разумеется, предательства Светланы. Что ему до всего остального? Пусть загоняют иголки под ногти и наслаждаются его криками - он не против. Пошло оно все к чертям...