- Что ты несешь, Егор? - усмехнулась она с горечью. - Нам с тобой теперь не об этом нужно думать. Выбраться бы отсюда нормальными, а там уж посмотрим, кто кому должен.
- Нормальными? - удивился он. - Ты полагаешь, что нам угрожает не смерть, а всего лишь сумасшествие?
- Свою судьбу я - то уже знаю и смирилась, а вот тебе еще предстоит. Понятия не имею, зачем ты им понадобился.
- Итак, - начал он раздражаться, - я уже в восьмисотый раз прошу: расскажи мне обо всем. Или я за себя не отвечаю.
- Увы, Егорушка, теперь я тем более не могу этого сделать. Вот если бы у нас с тобой все получилось, тогда бы рассказала, а сейчас уже не могу. Вернее, могла бы, если бы была уверена, что... - она вздохнула, - что ты отсюда живым или нормальным не выйдешь.
- Что?! - взвился он, оттолкнув ее от себя. - Ты спятила? Что вы меня тут все за идиота какого-то держите? Тебе-то мой труп зачем понадобился? - Он схватился за голову и замычал, раскачиваясь в стороны. - Мама родная, куда я попал?! Бляха муха!..
- Да не убивайся ты так, - ласково сказала она. - Я же не виновата, что так случилось. Я ведь тебя предупреждала. Пойми, мне теперь дальше жить нужно, пусть даже и такой, какой меня сделают, но если ты будешь об этом знать, то рано или поздно проболтаешься - и мне конец. Зачем же мне самой себе могилу рыть?
- Значит, если я правильно понял, - обиженно процедил он, - ты заинтересована в моей смерти, так?
- Ну почему же, - неуверенно произнесла она, - может, тебя просто лишат памяти или разума - это им решать. Но убивать вовсе не обязательно. Ты пойми, глупый, я уже почти одна из них, мне некуда деваться отсюда, сам видел, что нас замуровали. Если бы ты им не попался, то ничего бы не было сейчас...
- Ну-ка погоди, миленькая! - воскликнул он, пораженный страшной догадкой. - Объясни-ка мне одну вещь. Допустим, что все прошло бы удачно, я продержался положенное время и они убрались отсюда - что бы тогда со мной было? Я бы пришел к тебе, как сегодня Валерка, и ты бы меня... Господи, спаси и сохрани! Ты ведь сожрала бы меня! Жаль, что было темно и он не мог видеть ее глаз, а то бы испугался - сколько в них застыло отчаяния и боли.
- Что ж ты молчишь, благодетельница? - с сарказмом спросил он. - То-то, я смотрю, с такой легкостью рассыпала передо мной золотые горы, знала, видать, что мне все равно не жить. Ну, скажи что-нибудь!
- А что мне оставалось делать, - поникшим голосом прошептала она. - Лучше пусть один человек погибнет, чем потом многие...
- Ну, спасибо тебе, родная! Успокоила ты меня перед смертью. Ну-ка, девочка, выкладывай мне все, иначе я тебя сам сейчас разорву! - грозно прорычал он, приблизив к ней лицо и тряхнув руками за плечи.
- Пусти, ненормальный! - взвизгнула она, оттолкнув его руки. - Давай мы еще с тобой поругаемся, и Закревский просто описается от радости. Теперь я понимаю, зачем он нас вместе посадил - ты должен стать моей первой сознательной жертвой. Ну, ублюдок, все просчитал! - Она не могла успокоить свое хриплое дыхание и судорожно втягивала в себя воздух. - Ты лучше не приближайся ко мне, Егор, я тебя очень прошу. Не обижайся, но так нужно. Я же не знаю, когда он начнет свое черное дело. Если он выполнит свою миссию, то ты со мной, боюсь, не справишься... - Она замолчала, а потом он услышал тихий всхлип - Я же видела, что осталось от твоего друга, хотя и не помню почти ничего...
Егор ошеломленно молчал. В темноте ее слова звучали особенно зловеще, и перед ним вдруг встала ее звериная маска, которую он видел в квартире. Он представил, что это та, дикая и кровожадная фурия сидит во тьме и разговаривает с ним, протягивая к нему окровавленные когти и скаля острые зубы с застрявшими между ними кусками человеческого мяса. Он попятился и, наткнувшись на стулья, упал на них, выставив перед собой руки для защиты на случай нападения. Сердце его выскакивало из груди, и его всего трясло, как от холода.
- Н-не подходи ко мне, - с трудом вымолвил он, стуча зубами - Говори, чтобы я знал, где ты находишься.
- Пока я в своем уме, я ничего тебе не сделаю, - с тоской проговорила Светлана. - Но, боюсь, это уже ненадолго. Сколько сейчас времени?
- Понятия не имею, у меня нет часов, - он стал успокаиваться, слыша ее нормальный голос. - А зачем тебе?
- Точно не знаю, но, может быть, это произойдет в полночь.
- Не может быть, а точно. Мне Семен Карлович сказал. Он, кстати, так толком и не объяснил, почему они так спешат. Ты, случайно, не знаешь?
- Ох, Егор, не заставляй меня страдать - простонала она. - Ну не могу я тебе ничего рассказывать, как ты не поймешь! Поздно уже, все рухнуло и прахом пошло, а если расскажу, будет еще хуже!
Ты не тешь себя надеждой, что сила в знании. Нет, иногда как раз лучше наоборот, когда ничего не знаешь или не видишь. Тогда ты не боишься. Представь, что ты идешь по бордюру тротуара, идешь спокойно, не волнуясь, что упадешь, и не падаешь. А скажи тебе, что на самом деле этот бордюр находится на стометровой высоте от земли, - и все, ты обязательно свалишься и разобьешься. Если бы ты знал, что он так высоко, то и не полез бы никогда, понимаешь? Так и я не стала тебе ничего рассказывать...
- А почему Закревский со мной в темноте разговаривал?
- Этого я не знаю. Я его сама никогда не видела и не слышала. Но не исключено, что по той же самой причине - не хотел, чтобы ты сильно испугался и что-нибудь не испортил.
- Точно, вспомнил! Он сам говорил, что не хочет, чтобы я умирал прежде, чем отдам ему твою душу. Он что, действительно такой страшный?
- Не доставай меня, богом заклинаю! - взмолилась, чуть не плача, Светлана. - Давай о чем-нибудь другом поговорим или... хочешь любовью заняться?
- Издеваешься?
- А что такого? Все равно никто не видит. Кстати, в тот раз мне очень понравилось.
- Ты не первая и, надеюсь, не последняя такая, - усмехнулся Егор. - Но сейчас мне не до любви. Расскажи мне лучше о графине Раевской.
- А откуда ты о ней знаешь?
- Пока я бегал от этих бандитов, многое пришлось узнать. Я, кстати, и в этой комнате уже не в первый раз.
- Не верю!
- Ха! Вот те крест! - он перекрестился в темноте.
- Хотя да, у меня тоже какое-то смутное ощущение, что я здесь уже когда-то была, а ведь точно знаю, что нахожусь тут впервые.
- Это твоя душа со мной тут была! - радостно догадался Егор. - Она и запомнила. И вот еще что: нужно глянуть под тахтой, может, там выход есть. В тот раз я, кажется, ее не отодвигал, когда люк искал.
- Тебя тогда тоже замуровывали? - ужаснулась она.
- Долго рассказывать, вставай.
Он включил фонарик и сдвинул с места тяжелую тахту. Сердце его радостно екнуло, когда тонкий лучик высветил на полу очертания квадратного люка в линолеуме. Как же он тогда не догадался, идиот?
- Подержи фонарь, - он отдал ей фонарик, опустился на корточки и стал ощупывать ровные прорези, пытаясь подцепить края пальцами, потому что ни ручек, ни скоб там не было. Потом метнулся к груде стульев и нашел обломок ножки с острым концом. Ему удалось приподнять один край, и через минуту вся крышка люка лежала на полу, а дыра зияла темнотой и из нее противно тянуло сыростью и плесенью. Светлана посветила туда, и они увидели прогнившую деревянную лестницу, уходящую вертикально вниз, в густой мрак, который не мог пробить слабый лучик маленького фонарика.
- Ну, кто первый полезет? - торжествующе спросил он.
- Куда? - опешила она. - В эту ужасную дыру? Благодарю, но я уж лучше здесь побуду.
- А вот этого, девочка, ты не дождешься, - вкрадчиво улыбнулся он. - Ты заинтриговала меня своими тайнами, и мне ох как хочется их узнать, причем в здравом уме и при жизни. Так что я вытащу тебя отсюда не ради тебя, а ради собственного любопытства, просекаешь, дорогая? Выбирай, как предпочтешь спускаться: в сознании или без? И долго ждать я не намерен.
Светлана молча пялила на него полные ужаса глаза. Фонарик дрожал в ее руке, и луч прыгал по комнате, создавая жуткие пляшущие тени-чудовища. Казалось, еще немного, и она упадет без чувств прямо в люк и ему не придется тащить ее туда на себе. Он ждал, но она так и не свалилась, обманув его тайные надежды, а тихо прошептала: