- Сильно жить хотелось?
- Не поверишь, было безразлично. ''Взвешено, размерено, исчислено'. И не спрашивай, откуда эти слова - не мое это. Я отродясь умными книгами не увлекался.
- Может, стыд чувствовал?
- Да нет, какой уж там стыд. Примерно, как перед врачом на профосмотре.
Механик на секунду помедлил, поморщился и все-таки решил не спрашивать водителя, почему был допущен пережог бензина.
- Да уж, дела... Ты хоть знаешь, что дальше-то было?
- Да откуда? По радио о нашем городке почти не говорят, а слухи, те к вечеру разнесут.
-Ну так слушай, дорогой мой! Горкома, почитай, что и нет. Развалины, как в Сталинграде. Нашлись тут умные головы, объявили охоту на Судью. Потому, поставили пару пулеметных точек на грузовиках, что с авторемзавода взяли. Чтобы, значит, из крупного калибра, да кинжальным огнем.
- И как?!
- И так. Заклинило что-то в мозгах у пулеметчиков. Развернули они стволы. И резанули длинными очередями, да по горкому. Сам знаешь, что такое 14,5 миллиметров.
- Так ить знаю, сам с таким воевал. Владимиров - та же пушка, только маленькая. Три кирпича для нее - не преграда, а так, маскировка. Говорили, что больше трех тысяч килограммометров пуля выдает. Шестьдесят граммов, как-никак. Да скорость - за километр в секунду! Вдумайся: за секунду - километр! Ну, насчет килограммов и метров не знаю, а как он все в зоне видимости крошит - видел!
- Правильно, Петр Иванович говоришь. Только учти, что стенки-то в горкоме всего лишь в два кирпича были. А боекомплекта выдали с избытком, на расплав стволов.
- И что теперь с этими солдатиками, что партию родную на лоскуты порезали?
- А ничего, в лазарет увезли. Не в себе они, болезные.
Сумерки иногда спасают. Особенно тех, кому повезло, и учил их -- Хаккам. Вот и мне ... повезло. Или не совсем. Руку-то все-таки расцарапали. Но не суть. Теперь в меня стрелять -просто несусветная глупость. Эль-Ихор! Или забыли, сукины дети?! Или вам ничего не говорили? Или не поняли?!
Я не стал демонстрировать навыки забытых боевых искусств. Глупости это. Просто все, от Крюкова до Почтовой - дальше просто не видел - превратилось в зону осмысления.
Ну, а дальше было то, что произошло. А я, прихрамывая, двинул в сторону Каменки. Похоже, сегодня придется обойтись без сна.
.
.
.
.
21 декабря 1952 года.
Не дошел я до Каменки. Свалился в снег. Прямо на дороге, лицом вниз. Наверное, сказалось дикое перенапряжение и последний, на грани гаснущего сознания, ментальный удар по населению целого города. Пусть и маленького.
Короче говоря, с большой вероятностью, утром на дороге нашли бы посиневшее от мороза тельце подростка. Если бы не Сергей Иванович Попов, простой русский мужик, крестьянин из Литвиновки, что стоит, забытая всеми богами, прямо у дороги на Каменку. В общем, вместо зайца с охоты он принес домой меня.
Не думаю, что в этом доме мне были рады, но первое, что я ощутил, открыв глаза, это кружку с горячим отваром шиповника, которую мне приставила к губам девчонка примерно моего возраста.
- Пей! - сказала она. - Вот ведь, свалилось чудо на нашу голову.
- Что не так? - спросил я.
- Все не так! - ответила мне девчонка. - Во-первых, тебя положили в мою кроватку...
- Я скоро уйду.
- Во-вторых, ты поминал каких-то богов, вот отец и позвал священника.
- Зачем?
- Ты весь синий был. Думали, до утра не доживешь.
- И что?
- А то, что отец Гервасий потом напился, и орал во хмелю о последних временах. А также, горько каялся что грешен на каком-то забытом языке. Зря, кстати. Все и так знали, что он уж пару лет как с Райкой спутался, но молчали. Человек-то хороший. И утешить, и ободрить мог. Ну и что, что сам грешен? Человек, все-таки.
- А я тут при чем?
- А при том, что ты и во сне судишь, - с ненавистью выпалила девчонка. - Зачем оно тебе?! И зачем ты нам?!
- Да что случилось-то? - заплетающимся языком проговорил я в ответ.
- То самое, - вступил в разговор Сергей Иванович. Литвиновка окружена конвойными войсками. Пока в деревню они не суются, но это - пока. Думаю, подтягивают артиллерию - способности твои уже половине страны известны.
Знал бы я, кого в дом тащил. Эх, кабы знать, что ты, парень, за беда такая, - хозяин дома горестно встряхнул головой.
- Значит, думаете, что я пойду себе, а тут головешки одни будут?
- А тут ничего не поделаешь. Плетью обуха не перешибешь, - пожал плечами Попов. И продолжил:
- Миром решили, что тебя выведем, а мы тут уж как-нибудь. Может, кто жив останется. Уходи, парень, Христом-Богом прошу. И помни про Литвиновку, пусть этим сукам зачтется. Только не падай в пути больше, ладно?