Триас оперся о подлокотник, уже одной ладонью закрыв глаза, вздрагивая от мучительных воспоминаний.
— Они говорили, что смогут помочь мне отомстить, что вылечат меня, и честно сказали, что это будет черное колдовство, что нужны будут жертвы, и в том числе — от меня. Я был зол, и не долго раздумывал. Я согласился. Тогда еще я не знал о цене, которую они назовут. Я лежал на алтаре, по-прежнему просыпался и засыпал под их пение, а мое тело согревала жертвенная человеческая кровь и пламя костров. Я не берусь сказать, скольких они убили, мне было все равно, но это были не десятки, а сотни людей. Когда всё закончилось, они сказали, что боги были милостивы — за пять дней я исцелился полностью. Прошу помнить, что раны были смертельны. На шестой день мне позволили встать и дойти до реки, чтобы отмыться. Когда я вернулся, меня ждали, чтобы огласить цену моего исцеления.
Вновь руки герцога вцепились в волосы от отчаяния.
— Они потребовали полного добровольного подчинения. Отказаться я не мог. Стоя на коленях, я на собственной крови дал клятву, что исполню любое их желание как свое. Моя жизнь будет принадлежать им эти два года. За возможность отомстить я продал им свое тело и свою душу. У них были странные ритуалы. Где-то требовалось пролить немного крови — и тогда я добровольно отдавал свою. Когда их племя славило своих богов — я вынужден был обслуживать их всех, наравне с их женщинами, причем предлагать себя, и бревном отлежаться я не мог. Иногда ритуалы требовали еще более унизительных вещей — мной пользовались их тотемные животные.
Ральдо жадно хватал ртом воздух, а граф Моле смотрел на него во все глаза.
«Так вот что ты скрываешь от своего слуги, пытаясь защитить его. Что ж. Это правильно. Если он узнает, на что обрек хозяина – сразу же бросится на меч».
— И знаешь, что было там страшнее всего? Не это всё само по себе. Не то, что каждый день мог принести смерть, если у них под рукой не будет нужной жертвы. Хуже всего был страх, что я никогда не отвыкну добровольно подставлять свое тело под жертвенный нож и их руки. Страшнее всего было то, что я начал привыкать. С тех пор прошло четыре года, но я до сих пор чувствую ошейник, который они надевали на меня, чтобы хищные звери не могли перегрызть мне шею, если попытаются удержать, решив, что под ними настоящая самка. Теперь его нет, и потому мне кажется, что чего-то не хватает.
Он потер горло кончиками пальцев, и Риан осознал, как часто уже видел у него этот жест, но не придал значения.
— Вы вернулись домой. Вам нужно жить.
Герцог отрицательно покачал головой.
— Мне так и не удалось оттуда вырваться, граф. Вы сами это видите. Я уже мертв — меня убило то колдовство и желание пролить кровь отца и братьев. Мне больше не за что цепляться в этой жизни. У меня нет ничего.
Риан вздохнул вновь.
— Вы глухи, герцог. Я только что живописал вам, как о вас беспокоится ваш друг, а вы утверждаете, что у вас нет ничего. Как минимум у вас есть он.
Ральдо вновь махнул рукой.
— Мальчишка, не успевший повзрослеть. Он придумал себе долг и исполняет, как может.
Настало время графу Моле массировать гудящие виски.
— Возраст здесь ни при чем, к тому же вы ровесники.
Помедлив, он сознался, видя скептицизм в глазах герцога Варкано.
— Попросив меня вмешаться, заставить вас одуматься, он предложил мне себя.
Тяжело было смотреть в эти заледеневшие серо-зеленые глаза.
«Ты ведь тоже скрываешь свои чувства, герцог. Ты тоже, после всего что случилось, смотришь на него не только как на друга. Даже голос зазвенел».
— И вы, как вижу, согласились?
«Я не встану между вами. Разберитесь со своими детскими проблемами сами».
— Помочь — да. От него я вынужден отказаться. Не выношу одолжений, знаете ли, даже таких, навязываемых.
«Не веришь? По глазам же вижу. Не веришь. И что это? Уже ревность?»
— Я не лгу герцог, могу поклясться на крови. Он не хочет меня. Я вполне в состоянии это понять, опыт у меня есть, поверьте. Ему нужны вы и только вы, его старый надежный друг, которому он доверяет и который доверяет ему. И вы нужны ему живым. Бог с вами — молчите о том, что было, но не загоняйте его в могилу своими руками — вам обоим туда еще рано. Позовите его прямо сейчас и разберитесь. А я, пожалуй, пойду.
— Все-таки уезжаете?
«Это жалость? Герцог, вам не хочется прощаться? Вы запутались…»
— Пожалуй, я повременю с этим. У вас чудесно готовят оленину, а ваше вино пробуждает голод. Я еще не завтракал и хотел бы наведаться на кухню, если вы не против.
Холодноватая улыбка.
«Не веришь?»
— Я не против, граф. Погорим с вами позже. Быть может, окажете честь, и украсите собой мой город?
За смешком пришлось прятать кашель — захлебнулся воздухом от удивления.
«Прости – что? Украшу собой город? Надеюсь, ты не виселицу имеешь в виду? Романтик…»
— Буду ждать вызова, милорд.
Герцог немного нервно улыбнулся. Самое время уйти, пока он еще держит себя в руках.
«Ох, Ириго, не завидую я тебе. Он, конечно, дорожит тобой, но резок излишне и неумел в общении. Было бы все не так скомкано — я бы рассказал ему, в чем его проблемы, но я уже достаточно топтался по вашим собственным делам, дальше просто рискованно».
========== Часть 2 ==========
Стоит черту перейти лишь раз
Делом ли, словом ли –
Можно легко из огня попасть
В жаркое полымя.
Ветер приносит с материка
Сумерки мглистые.
Значит, должна быть броня крепка –
Выжить и выстоять.
Долго по краю ходить нельзя –
Грань истончается.
Выбрать, враги вы или друзья,
Не получается.
Если опять упустить момент,
Большим не станете –
Даже не думай искать ответ
В собственной памяти!
Твой город надежд несбывшихся –
Гавань крепких цепей…
Но каждый свободен лишь когда
Сам позволит себе.
Кто сбросит оковы холода,
Встанет к спине спиной,
Тот защитит, что дорого –
Можно любой ценой.
Пускай по-другому дышится,
Здесь не остаться прежним,
Но город надежд несбывшихся
Станет твоей надеждой.
К свету тянуться из темноты
Хватит ли смелости?
В мире глупей не найти черты,
Чем неуверенность.
Станут убежищем для чужака
Узкие улицы…
Будет ли так же мечта сладка,
Если вдруг сбудется?
Что по частям собирал внутри,
Сложится в целое.
Вот же свобода – давай, бери!
Только что делать с ней?
Прошлое крепче иных оков
Держит на привязи –
Знаешь, но силу даёт любовь
Многое вынести.
Твой город надежд несбывшихся –
Гавань крепких цепей…
Но каждый свободен лишь когда
Сам позволит себе.
Кто сбросит оковы холода,
Встанет к спине спиной,
Тот защитит, что дорого –
Можно любой ценой.
Пускай по-другому дышится,
Здесь не остаться прежним,
Но город надежд несбывшихся
Станет твоей надеждой.
Чароит – Гавань цепей
****
— Герцог.
Рукопожатие за прошедшие месяцы стало по-настоящему дружеским.
— Граф, благодарю, что пришли.
Уже который месяц он исправно приходил каждый день под вечер к хозяину замка, чтобы подвести итог дня, недели, а сегодня и, собственно, месяца. Он перестал смущаться, когда Триас Ральдо называл его согласно давно потерянному титулу.