Он был из тех, кто решил просто делать вид, что Николы не существует. Ветивер никогда не пытался заступиться за него перед Синой, со всеми ее нападками, но и не обижал первым. Николе он казался настоящим воином, и если ярость Вяза была сдержанной и холодной, то Ветивер, определенно, был из тех, кто идет напролом. Рука его почти всегда покоилась на эфесе меча.
Сина же Николу открыто ненавидела. Как и любого другого человека, наверное, – за то, что люди сотворили в больших бедах, – вот только, может, даже еще сильнее. Человечество ведь осталось умирать на Земле – отличное, должно быть, возмездие, по мнению Сины. А Никола был тут, живое напоминание, подлец, осмелившийся избежать своей кары.
Приглядевшись, Никола различил мокрую дорожку на щеке Ветивера и ужасно смутился, чувствуя, что стал невольным свидетелем чего-то тоскливого и обреченного, не предназначенного для чужих глаз. Никола едва сдержал облегченный вздох, когда Сина и Ветивер наконец зашагали к выходу – все так же молча, не прикасаясь друг к другу. Дождавшись, когда дверь захлопнется, Никола со всех ног кинулся в глубь Леса.
Он так торопился, что чуть не пробежал мимо Оя, слившегося с корой одного из деревьев.
– Оно уже почти отцвело, – Ой сделал шаг вперед, и сразу же стало немыслимо представить, как его можно было не заметить.
Никола остановился и недоумевающе взглянул на Оя.
– Дерево, – Ой оставался невозмутимым. – Ты же туда спешишь? Ему уже совсем немного осталось, ты прав, стоит поторопиться. С Игрой закончится и Цветение. Но все же ступай аккуратнее, пожалуйста. Ты переломаешь мне ветви.
– Нет, – Никола пытался выровнять сбившееся дыхание. – Здравствуйте! Нет-нет. Я к вам.
– Ко мне? – безучастно переспросил Ой, опускаясь на старый кряжистый пень. – Ну говори, раз ко мне.
Ой всегда был где-то в стороне от иномирцев – злился меньше остальных, но и радостей их никогда особенно не разделял. И к Николе тоже относился будто ровнее, не вспоминая даже, что перед ним людской детеныш.
Но в эту секунду Никола с ужасом понял, что так и не придумал, как именно задать свой вопрос. И что нет совершенно никакой уверенности, что Ой не рассвирепеет от разговоров про Игру и невольное человеческое участие в ней.
– Ну… – отступать было уже поздно. – Я пришел кое-что спросить… Про вчерашнюю Игру.
Кустистые брови Старого Оя нахмурились.
– Я не скажу тебе больше, чем ты можешь найти в книгах. А если вдруг ты что-то знаешь про вчерашнее или, упаси небо, как-то собираешься вмешаться – лучше бы тебе позабыть обо всем этом и помалкивать. Если, конечно, жить хочется, но если и нет – есть более простые и менее болезненные способы умереть, поверь мне на слово.
И, не дожидаясь ответа, Старый Ой слился с Лесом. Никола даже шума ветвей в этот раз не услышал.
Вот и все. Никола, изнывая от стыда и сожаления, попятился назад. Ну точно: местный дурачок. Непонятно, на что вообще рассчитывающий. Посмешище.
Он едва успел выйти в коридор – воздух здесь после Леса казался пресным и пересушенным, а лампы светили слишком ярко, – когда встревоженный Вяз выскочил навстречу. За спиной его слышались торопливые шаги.
– Что ты тут делаешь? Ты прятался? – Вяз взял опешившего Николу за плечи и заглянул в глаза. – Ты что, правда все это наделал и пытался спрятаться? Но зачем?
– Я не понимаю, – у Николы и без того от бессонной ночи и волнений голова шла кругом. – Что наделал? Мне же не запрещено тут бывать, разве нет?
– Не строй из себя глупца, – за спиной у Вяза возникла Ива, еще более взбешенная, чем получасом ранее в библиотеке. – Я ведь сама нашла тебя сегодня утром среди книг. Давно надо было запретить тебе наведываться туда!
Никола не решался рта открыть, только смотрел на Вяза.
– Никола, послушай, – Вяз склонился ниже. Теперь Никола мог рассмотреть даже тонкую морщинку на его переносице. – Кто-то испортил одну из книг в библиотеке. Залил чернилами всю последнюю главу в томе про Игру. Ты ведь понимаешь, как это серьезно, правда?
Почти не соображая, что делает, Никола кивнул. Краем глаза он видел, что за спиной Ивы подошли еще иномирцы.
– Но ты бы не стал так делать, правда? – голос Вяза чуть дрожал. – Я точно знаю, что не стал бы. Ты сам говорил, что будешь читать про Игру, и зачем-то оказался ночью в библиотеке, но, Никола… Это ведь не ты, – он не спрашивал, он утверждал.