Кориандр. Еще одно предательство. Никола сжал руками виски, будто пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Зачем он так поступил, если Никола еще мог успеть выполнить договор? Зачем уничтожил его, если обещал помочь? Откуда он мог знать, что чернила в комнате Николы?
Никола протянул руку и нащупал справа от себя высокую стопку, составленную из обрезков ткани. Первым же порывом было ударить посильнее, чтобы хоть как-то выместить всю обиду и ярость, и Никола не стал ему противиться. У иномирцев впереди вечность, чтобы прибраться, они справятся.
Конечно, после того, как придумают для него какую-нибудь казнь поизощреннее.
Никола содрогнулся, вспомнив те обещания и угрозы, которыми сыпали в его сторону иномирцы все прошедшие годы. Может, хотя бы в этом Вяз за него вступится и все пройдет быстро?
В то, что для него найдется оправдание, Никола уже не верил.
А значит, никогда – даже совсем дряхлым стариком – не увидеть, как проснется Лючия. И все, что у него останется, – память о том долгом последнем вечере, когда они вдвоем засиделись в Куполе. Лючия тихо рассказывала о Подводном Царстве, а Никола почти не слушал ее, только смотрел, как крошечные звезды отражаются в серых глазах. Почему-то это казалось невероятно красивым, и смотреть в них можно было вечно. Так звезды становились чем-то очень близким, согревающим даже. А потом… Потом она не проснулась, и с этой мыслью ему тоже теперь доживать последние часы. Никола зажмурился и впился ногтями себе в ладони, чтобы поскорее подумать о чем-то еще.
Очутиться бы на прощание последний раз в Лесу! Никола и сам не понимал, откуда взялось это внезапное желание: раньше Лес скорее пугал его, чем манил. Но сейчас мысль о желтой листве и звонком смолистом аромате казалась настолько чарующей и притягательной, что Никола уже готов был встать и попытаться выломать дверь, если бы только не понимал прекрасно всю безуспешность этой затеи.
Безуспешность всех своих затей. Его придут казнить уже после завершения Игры, а значит, он застанет, как Элоиза… Никола сжал кулаки сильнее. Проклятый Кориандр. Проклятые иномирцы с их ужасными играми. Привычная паника подступила к горлу, мешая вздохнуть глубоко.
И все вокруг – лишь один металлический мешок посреди темноты, пустоты и холода, и Никола никогда не узнает другой жизни. Он попытался выровнять дыхание. Сам же говорил недавно Льдинии: если его смерть на Корабле неизбежна, так ли уж важно – рано или поздно?
Никола вновь ударил по стопке, вслепую, наугад, чувствуя, как на ноги падают обрезы ткани. Трус и врун. Конечно же, важно.
Дверь распахнулась слишком скоро, Никола был уверен, что завтра еще точно не могло успеть настать. Он, кажется, даже не спал совсем; может, только задремал на пару минут…
Никола потер глаза, щурясь от яркого света из дверного проема. Он быстро взглянул на часы: точно, еще даже полудня не было. Совсем мало времени.
Никола не сразу различил, кто стоит на пороге, а когда понял, то сдавленно вскрикнул от испуга.
Сина только хмыкнула себе под нос.
– Неужели… – Никола прокашлялся, горло совсем пересохло. – Неужели я действительно настолько разочаровал Вяза?
– Я здесь не из-за Вяза, – Сина протянула руку и включила свет. Никола вновь зажмурился. – Хотя он, конечно, знает, что я тут. К его чести, он от этой новости не взвизгивал, – Сина многозначительно посмотрела на покрасневшего Николу.
– И Вяз тебе позволил? – Никола чувствовал себя все более беспомощным, ненужным и потерянным.
– Ему достаточно моего слова, что не трону тебя, если ты об этом, – Сина презрительно сморщилась.
Никола молчал, не представляя, о чем вообще может беседовать с ней, особенно сейчас.
– Я знаю о просьбе моего отца, – сказала Сина. Она опустилась на колени и как ни в чем не бывало стала собирать разбросанные ткани, словно пришла сюда только за этим.
Никола по-прежнему не решался вымолвить ни слова.
– Ты не обязан ее выполнять, даже если сумеешь выбраться отсюда до вечера, – Сина перехватила его взгляд и ухмыльнулась. – Нет-нет, на меня не рассчитывай. Я пришла не помогать тебе сбежать, а избавить от этой просьбы. Она в первую очередь касается меня, так что имею право. Не вмешивайся, пусть Игра идет своим чередом. Если душа уже принадлежит змею, иномирец все равно будет несчастен, пока не очутится там, где ему до́лжно быть, понимаешь? Тебе может казаться, что ты делаешь благое дело. Но это не так.