– Боги, снова секреты? Что на этот раз? На самом деле мы под землей, а не в космосе? Обе большие беды – дело моих рук? Я уже ничему не удивлюсь.
Вяз улыбнулся одними уголками губ.
– Если бы все было так просто.
Никола слушал историю о сфере, сковавшей их корабль, и думал, что лучше б они и правда оказались под землей. Так хоть можно было бы просто копать выход наверх, да и все, а сейчас – что им делать?
Он понял, что боится совсем не за себя, – какая разница, несутся они вперед или стоят на месте, раз уж ему все равно никогда не сойти с этого Корабля. Но Вяз, Лючия, Лавр и маленькая Элоиза – они что, правда никогда не достигнут Онатары?
– Поэтому вы не позволяете мне сдаться, да? – Никола не мигая смотрел на Вяза. – Потому что считаете, что там, где не справился Корабль, сможет пробиться змей?
Вяз кивнул.
– Я не вправе решать за тебя, Никола, как бы сильно мне этого ни хотелось. Но и скрывать это от остальных я тоже больше не желаю. Завтра расскажу всем. Подумаем, что можно сделать.
– Я помогу, Вяз. Как только сумею.
И теперь Вяз поведал всем, что Корабль застрял в сфере. Правитель стоял, высоко подняв голову и смело глядя на остальных иномирцев. В прошлый раз, когда он признался, что пронес на Корабль сердце змея-отступника, Николы не было в Куполе – он как раз отсыпался в кабинете у Вяза. Но, подумалось Николе, ситуация, похоже, повторялась.
– И ты молчал? – взревел Ветивер.
– Скажи я тебе об этом месяцем или годом раньше – что бы изменилось? – Вяз был невозмутим.
Никола заметил, что Ветивер держал руку на клинке. Человеческий приемыш, тайком пронесенный презренный змей, история с Кориандром, а теперь и секрет о преграде, так надолго затянувшей их и без того бесконечный путь… Никола с ужасом осознал, что, реши иномирцы свергнуть Вяза, его семье некуда бежать. Но если детей бывшего правителя иномирцы, может, и пощадили бы, то ему, Николе, рассчитывать точно не на что.
– На Николу теперь вся надежда. Змей не Корабль, его полеты могут оказаться куда маневреннее. Нужно только, чтобы он нас услышал. И Никола – единственный шанс.
«И если этот шанс не сработает – нам всем конец. Мне уж точно», – обреченно подумал Никола. Вчера Вяз убеждал его, что, после того как всем станет известно про преграду, Никола будет в безопасности, что никто не посмеет его тронуть. Но сейчас это все казалось очень сомнительным решением.
– Ты знал? – прошептал ошарашенный Лавр.
Никола улавливал в его голосе нотки разочарования. В нем самом ли, в Вязе, во всех сразу – он не понимал.
– До вчерашнего вечера – нет, – Никола с болью посмотрел на друга. С каждым витком этой истории они будто становились все дальше. Раньше у них не было секретов.
– Ясно, – Лавр отвернулся. – Иди. Отец ждет тебя.
Никола чувствовал, что у него дрожат коленки и очень громко колотится сердце в ушах. Не до конца осознавая, что делает, он добрел до Вяза и встал рядом.
– Пожалуйста, – прошептал Никола прежде, чем закрыть глаза. – Змей, пожалуйста.
Очнулся он через минуту – снова на полу, и по щекам лились большие круглые слезы. Из носа тонкой струйкой стекала кровь.
Стоит того, чтобы прожить
Лес распахнул свои объятия, принял и укрыл.
Наконец-то Никола остался один.
Он не хотел в этот миг даже общества Элоизы и Лавра – их молчаливое сочувствие или натужные попытки шутить вгоняли в неимоверную тоску.
Ой, кажется, устал от всего еще больше самого Николы и спрятался сейчас где-то между стройных стволов, чему оставалось только радоваться.
Никола опустился на пень и пнул ворох желтых листьев. Теперь он совсем осмелел, да и Лес уже не боялся его так, как прежде. Ноги сами принесли сюда после случившегося. Лес – часть Корабля, Корабль – часть змея, Никола – часть змея…
«Яйцо в утке, утка в зайце…» – вспомнил Никола строчку из детской сказки и невесело ухмыльнулся.
Не надо было так себя вести. Теперь очень стыдно. После какой – сотой, быть может? – неудавшейся попытки в нем будто что-то лопнуло или сломалось. Он даже Оя не побоялся – просто кричал как ненормальный, что хватит с него, что он не просил брать его на этот ненавистный Корабль, и в играх этих невозможных участвовать не хотел, и что ему невероятно страшно, и грустно, и стыдно каждый раз, и все равно ничего не получается. Он не назначал себя этим змеем, и плевать ему, пусть хоть выкидывают его с этого проклятого судна, все равно уже, на всех все равно, пусть болтаются себе в этом безвременье хоть до конца света, а от него отстанут…
Он прижал дрожащие пальцы к щекам. Каким же идиотом он, должно быть, выглядел. Все эти годы таковым им и казался, но сегодня просто превзошел самого себя.