О чём же эта пьеса?
Жила-была девушка. Очень красивая, но очень гордая. Никто не мог её образумить: ни отец, ни мать, и даже весь город.
«Прямо как про Люду», — подумал Душан и начал внимательно слушать.
Эта гордая девушка извела всех своих родных. И женихов изводила, которые приходили к ней свататься.
«И своих одноклассников тоже», — мысленно добавляет Душан. Но про одноклассников по радио ничего не сказали.
И всё же, в конце концов, нашлась и на неё управа. Один молодой человек (звали его Петруччо) всё-таки женился на ней и отвёз её в свой дом. Там он запер её в чулане и до тех пор не давал есть, пока она не стала слушаться.
«Да, да, да! — Душан даже про пирожное забыл — так внимательно он слушает. — Да, так и нужно с ней. Запереть Люду и не давать есть».
И вот он уже слышит, как Люда умоляет голосом той девушки, про которую говорят по радио:
«Хотя бы корочку сухую! У меня в глазах темнеет от голода».
А Душан ей отвечает:
«Корочку? Ещё чего! Вот если ты снимешь этот свой хвастливый бант…»
«Сниму, обязательно сниму. И не буду больше поворачиваться к тебе спиной. И не буду отшвыривать твой стеклянный шарик, и прыскать в ладошки больше не буду».
И тогда Душан даст ей большой кусок хлеба — с маслом. Нет, он не будет такой вредный, как Петруччо в этой радиопередаче. Тот ведь хотел, чтобы его укрощенная жена называла бородатого старика румяной красавицей. И луну она называла по его приказу солнцем, а это, уж конечно, явная глупость. Нет, Душану достаточно и того, что Люда станет хорошей, скромной девочкой, с которой можно сидеть за одной партой.
— Её нужно укротить! — восклицает он.
— Кого укротить? — спрашивает отец.
Этот вопрос застаёт Душана врасплох.
— Ну, одну там… — бормочет он. — Строптивых нужно укрощать, так ведь?
Укрощение строптивой Люды
Да, легко было этому Петруччо! У него были слуги, был свой дом, а в доме полно комнат и чуланов. Запер строптивую жену, ключ повесил на пояс — и все дела.
А у Душана? Ни слуг, ни своего дома, ни даже чулана.
«Значит, так, — решает Душан. — Мы останемся на продлёнке, и нас поведут обедать в столовую. И я её запру в столовой. А ключ спрячу».
Он, правда, плохо представлял себе, как это он запрёт её в столовой, но решил, что сделает это непременно.
Однако в школе его ждал жестокий удар.
Начали записывать детей в продлёнку, а Люда и не думает записываться. Её мама не ходит на работу, поэтому Люда обедает дома.
Что же делать?
«Не буду обращать внимания на эту задаваку», — думает Душан. И повторяет про себя слова из сказки: «Придёт ещё наше времечко».
И вот время пришло. Даже раньше, чем он надеялся — совсем как в сказке…
Учительница спросила:
— Дети, кто прочитает нам какое-нибудь стихотворение?
— Я, я, я! — закричала Люда.
Учительница вызвала Люду к доске, велела ей поклониться и читать. Люда поклонилась и начала:
И тут голос у неё вдруг задрожал. Она проглотила слюну и опять начала:
И ни слова дальше.
— Кто знает, как дальше? — спросила учительница. — Ну, кто поможет Людке? Кто ей подскажет?
Но никто не вызвался, даже Душан, хотя он и знал этот стишок.
«Вот видишь, глупая ты, Люда, — думал он. — Если б ты была хорошая, я бы тебе помог, а так я тебе не помогу».
Пришлось учительнице отправить Люду на место. Люда села, спрятала лицо в ладошках, видны были только горевшие уши. И тогда Душан решительно поднял руку.
Нет, он не кричал: «Я, я, я!» Мы ведь не где-нибудь, а в школе. И учительница объясняла вчера, что нужно поднимать руку.
Не спеша, степенным шагом он вышел к доске, поклонился и начал:
— Хорошо, Душанко, — сказала учительница.
— Я ещё стихотворение знаю, — выпятил грудь Душан, — длинное.
Он перевёл дыхание и начал читать про народного героя, благородного разбойника Яношика. Это длинное-длинное стихотворение он любил больше всего.
Класс затих. Заслушались дети. А Душан разошёлся, читает он с выражением, то повышая, то понижая голос. Видишь, гордая Люда — вот так надо читать стихи!