– А сколько ему принадлежало акций?
– Раньше он имел тридцать пять процентов.
– Прилично!
– Больше было только у меня – пятьдесят два.
– Дивиденды по ним выплачивались?
– Они перечислялись на его счёт до конца 1915 года. А в конце года на общем собрании акционеры приняли решение об увеличении уставного капитала в десять раз. Локхида на собрании по понятным причинам не было, хотя мы уведомили его по месту проживания. Но что толку? Жена Моргана правопреемницей не являлась, поскольку он не числился ни погибшим, ни пропавшим. Соответственно, его доля уменьшилась до трёх с половиной процентов. – Баркли пожал плечами. – А что было делать? Бизнес должен развиваться. Он не может зависеть от прихотей одного человека. Я не удивлюсь, если окажется, что Мо подался в какой-нибудь монастырь в Перу либо построил себе хижину на берегу Амазонки и наслаждается одиночеством. Он всегда был немного с придурью. И зря я тогда согласился отважиться вместе с ним на глупое путешествие через Мохаве.
– Что? – Частный детектив приподнялся в кресле. – Вы переходили пустыню?
– Да, представьте себе. Чёрт меня дёрнул на эту авантюру.
– И когда это случилось?
– В августе пятнадцатого, – вздохнул Баркли.
– Для неподготовленного человека это самоубийство.
– Я тоже так считал, но друг меня уговорил. Откровенно говоря, я пошёл у него на поводу лишь для того, чтобы хоть немного расстаться с лишним весом.
– Весом? – Ардашев рассмеялся. – Вы с жизнью могли расстаться. Сколько дней вы планировали находиться в пути?
– Десять. И по его расчётам, за это время мы должны были преодолеть сто десять миль. Морган был членом Американского географического общества и бесплатно получал журнал «Нэшнл географик». За год до этого он отправился в Альпы и провёл там целую неделю. Мо гордился тем, что, имея минимум снаряжения, при почти полном отсутствии продуктов сумел не только выжить зимой в горных условиях, но и преодолеть перевал. Тогда он тоже звал меня с собой, но я считал, что нельзя нам, самым крупным акционерам, надолго оставлять банк, ведь вся эта затея вместе с дорогой отняла бы по меньшей мере один месяц, а кроме того, могла плохо кончиться.
Баркли замолчал, и было слышно, как недовольные волны бьются о борт парохода. Затем он спросил:
– Вам это интересно?
– Да, с удовольствием послушаю ваш рассказ.
– Хорошо, – кивнул американец и, помолчав немного, продолжил: – Неподалёку от Голливуда, захватывая юго-восточную часть Калифорнии, северо-запад Аризоны и юг Невады, простирается пятая по величине пустыня мира – Мохаве. Она знаменита Долиной Смерти, песчаными дюнами, обширными областями такыров и едкими щелочными холмами. Шоссе из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас пересекает её как раз через «содовые холмы» и такырники. Температура там доходит до +43 R°[33] и выше при свирепом горячем ветре. В округе Сан-Бернардино, примерно на одной трети пути из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас, лежит небольшой городок Барстоу. За ним начинается пустыня, и оттуда мы должны были начать наш пеший переход. Мой компаньон проложил маршрут на северо-запад в направлении южных отрогов гор Сьерра-Невады к городку Йоханнесбург. Местные его называют Джо-бург. Это конечная станция железной дороги Рандсбург. Городишко маленький. Население – две сотни жителей.
Путь пролегал по самой засушливой части Мохаве. Никакой особенной экипировки у каждого из нас не было, кроме охотничьего ножа, увеличительного стекла, белого носового платка, армейской фляжки в суконном чехле с надетой сверху кружкой, двадцатифутовой[34] тонкой верёвки из конского волоса, куска брезента размером четыре на четыре фута и такого же размера отрезка белой ткани и двух компасов. Одеты мы были одинаково: летние белые рубашки с длинными рукавами, лёгкие светлые брюки, подпоясанные армейскими брезентовыми поясами, парусиновые туфли, носки из хлопка и соломенные шляпы с большими полями.
Пообедав в придорожном кафе двумя бифштексами, часа в три пополудни мы зашагали к песчаным дюнам. Стояла адская жара. Ни воды, ни еды мы с собой не брали, потому что надеялись всё необходимое найти на месте.
Мо сказал, что перво-наперво мы должны обеспечить себя водой. Он выбрал бархан, ориентированный на восток-запад, и на северном склоне, у его подошвы, отыскал довольно ровный участок размером пять на пять футов[35]. Сняв аккуратно слой песка в один фут, он отбросил его в сторону и сделал в центре приличную выемку, куда поставил кружку, а сверху накрыл всё брезентом, не забыв прижать края брезента песком и насыпать песка в его центр с тем, чтобы образовавшийся опрокинутый конус оказался над стоящей внизу кружкой. После этого он нашёл креозотовый куст, привязал сверху кусок белой материи так, чтобы тень закрывала только плечи и голову, и, сказав, что мы можем смело спать два-три часа, уснул. Я в точности повторил все его действия с брезентом и кружкой, после чего лёг отдыхать под своим куском материи у соседнего куста. В отличие от меня он заснул сразу. Я же истекал потом и не мог даже сомкнуть глаз. Я уже начинал проклинать себя, что согласился на это глупое путешествие, и сам не заметил, как провалился в сон. Проснулся я оттого, что Морган тряс меня за плечо. Оказалось, что за время нашего сна обе кружки наполнились абсолютно чистой водой. Оказывается, всё дело в том, что песок гигроскопичен и в нём содержится довольно много воды, но не везде. Нужен северный склон достаточно высокого бархана, ориентированного на восток-запад. Там скапливается больше всего влаги, которая испаряется и оседает на брезент в виде росы, а потом стекает в кружку. Я попробовал воду. Она была прохладной и вкусной, без солей и постороннего запаха. Я аккуратно перелил драгоценную жидкость в фляжку, и мы продолжили путь.