Кто-то мутантов любит, кто-то — нет, кто-то к ним равнодушен, а кто-то их боится. Одни мутанты похожи на людей, другие — не очень. Одни скрывают свою суть, а другие заявляют о себе открыто. Что до меня, я, можно сказать, им даже завидую…
Пока клон на карачках исследует пол, Ферран присел за стол, чтобы разобраться с бумагами покойного напарника.
Я оставила дядю в покое. Как он всегда хотел, когда я начинала лезть со своими делами.
— А кто такой Харон?
— Харон? — нехорошо поморщился Марк. — Харон — местный отморозок. Настоящее его имя… Чедвер, Чедвер Гомаргольц. Регулярно нажирается в баре, нигде не работает, может пропасть на неделю… Неприятный, в общем, тип.
— А почему Сэм собирался просить у него помощи?
— Ну, Харон — мутант. И способность у него интересная: он ретранслирует прошлое. Как бы объяснить… Харон создаёт фантомы людей, которые повторяют всё то, что когда-то проделывали настоящие люди. С его помощью можно воссоздать события любого преступления, разглядеть лица преступников, но… Харон из тех, кто посылает полицию и даже не морщится.
Удивительное сокровище для шерифа этот Харон, сокровище, которое воротит нос и не желает помогать… Какой заманчивый персонаж.
— И где он живёт? — присела я на край стола.
— Говорят, что где-то у реки, правда, так просто вход в его логово не найдёшь, — устало выдохнув, Марк продолжил каким-то грустным голосом. — Собираешь с ним поговорить?
— Есть такие планы.
— А я думал, ты уже собираешься уезжать.
— До похорон Энгриля останусь, а потом… Мне нужно где-то жить.
Марк оторвался от ненаглядных бумаг и повертел головой по сторонам. Издав глупое мычание, он неуверенно протянул:
— Думаю, никто не будет против, если ты расположишься здесь. Если, конечно, тебя не смущает… тело.
— Не смущает нисколько.
— Его уберут вечером.
— Я же сказала, что он меня нисколько не смущает, Марк, — перебила я полицейского. — Твой клон будет осматривать спальные комнаты?
— Да, там тоже надо посмотреть.
— Тогда кину вещи и пойду погуляю по городу. Если я не нужна.
— Нет, можешь быть свободна.
Я направилась в свою комнату. Маленькой закуток, узкая кровать под самым окном, шкаф (возможно даже остались старые вещи), сундучок без крышки. Моя маленькая темница. Только брошу наспех собранную сумку и скорее рвану отсюда.
Попыталась выскочить из дома пулей, но Марк успел перехватить:
— Кейт, прости, забыл сказать: соболезную.
— Пустое.
— Я этого негодяя поймаю.
— Уж постарайся.
Вышла на улицу. Такое ощущение, что тучи стали гуще, чернее. Обозлились на меня? Потревожила вашу гнилую обитель, не так ли? Многих я тут потревожу: терпите.
Дядя, конечно, козёл, что не спас мои любимые яблони. Из всех пяти только две не были похожи на гнутые куски проволоки, и так случилось, что бесстыдная судьба сразила именно их.
Энгриль дал слабину. Все четырнадцать лет он казался мне твёрдым кремнем, несгибаемым стальным прутом, а тут вдруг… Единственное, за что я его уважала, так это за твёрдость, от которой даже Стальному Тиму станет неловко. Дал себя убить какому-то маньяку-детоубийце. Он вообще позволил этому мерзавцу появиться в округе. В былые годы давил подобный сброд, как букашек.
Как-то это неправильно: ну не мог Энгриль не понять, с кем имеет дело, когда впускал в дом маньяка. Пятно на репутации. А мой дядя слишком мёртв, чтобы его смыть. Непоправимо вляпался.
И как-то не выходит просто плюнуть. Что-то в груди больно колет.
Опять обманываю сама себя, наверное.
Глава 2 Тёплые огни
Чувствую лёгкое головокружение после перемещения на столь большое расстояние. Окружение в мгновение сменилось с Бесконечного леса на окраины Гавары. Разбитая дорога под ногами, напротив — развороченная автобусная остановка, за спиной — низенький домик с перекошенным крыльцом — не промахнулся, я у дома семьи Пут.
Первой меня заметила старушка Ханна Рамирез. С моим появлением она прекратила практиковаться в игре на чудом сохранившейся гитаре. Завидев недобрую ношу в моих руках, она поднялась с лавки и поспешила домой.
Меня в Гаваре не любят. Кто-то даже боится. А какие только слухи обо мне ни кочуют: стал местной легендой. Сам того не хотел, но моё мнение непредусмотрительно забыли спросить.
Толкнув хлипкую калитку бедром, ввалился во двор. Боковым зрением можно заметить любопытную Ханну, выглядывающую из-за занавески. Чуть не под ноги бросаются бестолковые курицы. Худые длинношеие мутанты, что несут яйца немногим больше монеты. Глупые создания со взглядом самоубийцы.
А вот уже косые ступени. Предстоит непростой разговор, чтоб этого Душегуба на углях сожгли! Я буду первым, кто подкинет дров. Не пожалею заначки горючего.
Постучать пришлось ногой. Родители покойного Гарри появились на пороге быстро…
Стараюсь не смотреть на их лица — тошно. И так понятно, какой удар бесконечного горя пришёлся по ним. Слёзы, рыдания, отец вырывает из рук холодное тело. Мать Гарри бессвязно залепетала имя сына, всхлипы постоянно сбивают её речь… Ещё одного не смог спасти. И снова приходится с головой окунаться в чужое горе.
— Где ты его нашёл? — глухо проронил отец.
— В лесу.
— Спасибо…
— Мы договорились…
В глазах обоих Путов затеяли пляску бесы:
— Мы договаривались, что ты вернёшь его живым! — взревела сквозь слёзы мать Гарри.
— Условие было, что я найду его, — разозлился я и сделал шаг вперёд, — не было ни слова, что он обязательно должен быть живым!
— В общем, денег ты не получишь!
— Послушайте…
Неожиданно прямо на меня выдвинулся отец, нависнув сверху, как взбесившийся медведь. Дай повод — вцепится клыками в шею, наплевав на мою репутацию кровожадного садиста. Было бы неплохо выдавить наглецу глаза, но не сейчас, право слово.
— Проваливай, Винчи!
И пришлось повиноваться — редкий случай. Затолкав голову в плечи, я развернулся и двинулся прочь. Выместил злобу на тупоумной курице — знатный вышел пинок. Очумевшая несушка разразилась безумным кудахтаньем. Дойти до калитки не успел, как решил телепортироваться.
Возник уже посреди Центральной площади. Народу в это время мало, да и бесчинства Душегуба не придают желания прогуляться.
Путы не заплатили, скупые скотины. С тех пор, как меня прогнали с лесопилки, с деньгами стало туго. Подзарабатывал поиском жертв Душегуба, и вот теперь родители решили мне не платить. В который раз придётся затягивать пояс. Неизвестно, когда свалится очередная возможность подзаработать.
Мог бы бросить поганца в лесу и словом не обмолвиться, где его искать. Жестоко, конечно, но справедливо. Справедливости нынче категорически не хватает.
Можно пойти стребовать заслуженную плату у Тима, но тот тоже упрётся рогом, старый четырёхколёсный пень. Что бы он делал, если бы я не принёс ему все пять тел на блюде? Представляю, как его желторотые недоумки будут лазить по окрестным лесам.
Мимо прошёл Ганс с лесопилки — захотелось плюнуть в лицо, выместить накопившуюся злобу. Лучше пойти нажраться. «Тёплые огни» открываются в семь, так что можно пройтись пока.
Джанни с Феликсом, как обычно, надрались с утра, чтобы к вечеру неторопливо обсохнуть. Спешить нынче некуда: раньше жизнь неслась шальным гепардом, а теперь больше походит на подстреленную черепаху. Можно просто сложить руки и застыть так на пару декад — всё равно поспеешь…