— Любезный! Ты видишь эту кобылку? Вот за неё я отдала тридцать серебряных. Ты хочешь сказать, что этот одр стоит столько же, сколько моя Жасмин?!.. По пятнадцати, не больше!
— Смилуйтесь, барыня! Не губите! Я их купил по двадцати!
— Ты крепко переплатил, — отвечала Варя. — Эти кони не в такой цене.
— Ваша светлость! Да вы же сами смотрели лошадок! Самому старому и четырёх годов нет. Какие же оне одры! Помилуйте… По двадцати пяти отдам… Себе в убыток!
Господи! Как они торговались. Минут двадцать. Мужик орал, стучал себя в грудь и тут же кланялся. Божился, и даже всплакнул.
Сошлись на двадцати одном рубле серебром за голову. И это с уздой.
— А где тут можно купить сбрую? — спросила Варя.
— Так у меня же и можно! — подпрыгнул Шалаев.
Ещё и за сбрую на пароконные телеги потратили двенадцать рублей.
Привязали приобретённый табунок на длинных недоуздках к телеге и повели его в «гостиницу».
На весь шопинг ушло часа три.
И тут Соколов задумался:
— Варя, ну ладно — ты на двуколке, я на одной этой раскоряке… А вторым транспортом кто рулить будет?
— А никто. Привяжем к телеге бескучерную пару, пойдут сами.
— Слушай, а где ты научилась разбираться в лошадях?
— У меня дед, Панов, Венедикт Михайлович, был страстным лошадником. Маменьке и папеньке недосуг было заниматься мной, вот я и крутилась подле деда.
— А родители чем были заняты?
— Они занимались этой… Забыла, как это у вас говорят… Ну…
— Фигнёй страдали, что ли?
— Да-да! Вот именно! Ею они и страдали. А Венедикт Михайлович был серьёзным человеком, наследным дворянином, богачом и меценатом. Царствие ему небесное…
Перекрестилась на маковку церкви.
— Ну ладно, попроси конюха, пусть он поможет тебе запрячь, да поехали.
Варвара расплатилась за работу с конюхом. Тот принял оплату, слегка опешил, потом заметался, засуетился. Начал лихорадочно поправлять на конягах сбрую, помчался бегом, открыл пошире ворота, и долго стоял, кланяясь вслед каравану.
Так, в сцепке, и пошли из Архангельска.
В десяти километрах, на лесной дороге, решили переместиться.
Вломились в лес всем караваном. Посчитали — надо восемь грузовых маяков и два пассажирских. Ну, маяки на малые колбы, — это ладно, они есть. А где взять ещё шесть на крупногабаритные объекты?
Денис усмехнулся:
— Задача с волком, козой и капустой…
— Ты это о чём?
— Задача есть такая. Потом расскажу… Давай-ка, радость моя, отправляйся домой, прими Жасмин и двуколку. А потом попроси у Рыжова маяков на грузовой спотресейфт, и с ними переходи сюда. Договорились? Давай.
Месяц прошел в хлопотах.
За этот месяц Гагарина всё же отучила Машу постоянно кланяться и обращаться к ней — «матушка». Все, кому не лень, образовывали Марию Прохорову, рассказывали ей об устройстве мира, государства и человека.
Ещё Варя со «свекровкой» долбили немецкий язык, и Мария уже говорила не «гуртен как», а произносила нормальное «гутен таг». Правда, с чудовищным твёрдым русским акцентом.
Гагарина, хорошо знающая французский, и в немецком языке делала успехи. По крайней мере, в продуктовую лавку она уже несколько раз сходила сама. Возвращалась из похода улыбающаяся, безгранично довольная собой.
Мария, хоть и с трудом, привыкала к домашним приборам, и мороз в холодильнике уже не вводил её в транс. Но, с роботом-пылесосом Прохорова ещё разговаривала «по душам». О чём — непонятно. Тем более, что пылесос выдавал сообщения на английском языке.
И она вздрагивала, когда микроволновка женским голосом предупреждала: «Ахтунг! Ди цайт ист апгелауфн».
Ещё Варя учила Прохорову грамоте. Дело продвигалось плохо. Грамота неважно ложилась в мозг взрослого человека. Но, Мария старалась, искренне радовалась успехам и огорчалась неудачам.
А вот фильмотека стала их общей слабостью. В день просматривали минимум два фильма.
Старое кино «Аватар» произвёло неизгладимое впечатление. Две женщины долго оставались подавленно молчащими. Ничего не спрашивали, ничего не уточняли, просто молчали задумчиво. Они просмотрели фильм два раза. Неизвестно — что происходило в их головах, но обе пережили шок.
Денис за этот месяц сдал на водительские права и купил себе электромобиль. Эдакое, знаете ли, яйцо на колёсах. Впрочем, они тут все такие.
Ещё Соколов в местной автомастерской сварил металлические оси на телеги и насадил колёса на подшипники. Приготовился к вывозу цемента в далёкое прошлое.
Кто был счастливее всех, так это кони. Они паслись на альпийском приусадебном лугу, трескали овёс и исправно удобряли участок.
А ещё Соколов с Варей нарисовали план стандартного дома. Долго спорили.
— Ну, на кой чёрт такая большая кухня? — спрашивал Денис.
— Ты не понимаешь, — возмущалась Варя. — Там же надо… Там…
Потом обиделась, отвернулась.
— Тогда делай сам. Как хочешь.
Денис отступил.
— Варенька, ну, что ты сразу… Надо, так надо. Я же не против. Не обижайся.
Он нацеловывал женщину, успокаивал, оглаживал и пододвигал её к спальне.
Варенька возмущалась.
— Ваня, прекрати. Ваня, это инкоггекте. Маша может вернуться. Ваня, мы же жуг де пьён.
Тот не унимался. Да и Гагарина не особо упиралась. И они, в конце-концов, оказались в постели, шумно упиваясь друг другом…
Адвокат, которого нашла Бэт… Точнее, она её и не искала. Это подруга Лодж, женщина, лет сорока — Коби Виссер. Так вот, эта юрист взялась натурализировать все троих перемещенцев. Собрала и записала всю информацию. Скрупулёзно доработала легенды. Просмотрела материалы дела герр Соколова.
Она удивлялась:
— Бетти, а почему вы меня не пригласили? Тут же… — она аж задохнулась от возмущения. — Тут же очевидная самозащита. Как его могли отправить в тюрьму?
— Ну… Вот… — пожимала плечами Бэт. — Я тоже думала, что дело очевидное. А видишь, что получилось…
И Коби, с кучей бумаг, уехала писать заявления в разные инстанции. Дело пошло.
Ну и обживались помаленьку.
Как-то, утром пришел Рыжов. Расстроенный.
— Бэт дома не ночевала. Не знаю что делать.
— Всех обзвонил? — спросил Денис.
— Да. Включая морги, больницы и полицейские участки.
Соколов почесал переносицу.
— А куда она поехала?
— К Илии, на встречу. Он позвонил, пригасил. Но она к нему не приезжала. Он тоже беспокоится. Там у него новый заказ какой-то, из Токио.
— А во сколько она уехала?
— В четыре. Может чуть позже.
— А у матери?
— Нет.
Денис немного подумал, потом что-то для себя решил.
— Пойдём, отправь меня в это время.
— Но… Я не могу. Я не умею. Там сложный расчёт.
— Владимир Васильевич, там местоположения изменять не надо. Только время.
— Соколов, тебе же Бэт объясняла — смещение во времени всегда сопровождается смещением в пространстве. Я тебя в космос отправлю к чёртовой матери. Ты этого хочешь?
— А на ней маяк был? — спохватился Денис.
— Да. Но, он не включался. Я следил.
Надо было проводить расследование.
Прежде всего, поехали в Вадуц к Илии. Рыжов за рулём, Соколов внимательно осматривал дорогу и окрестности, попросив Владимира не спешить.
От Мазеши отъехали с полтора километра и на пустынной Бергштрассе, в месте соединения её с Фроммахусштрассе, Соколов увидел на дороге осколки битого стекла.
— Останови.
Съехали на обочину и Денис начал методично исследовать территорию. И не зря. Чуйка не подвела. В придорожной траве он нашёл Бетичкин маяк.
Спросил у Рыжова:
— По маяку сможешь перебросить во времени?
— Да, по маяку смогу. Не так точно, как Бэт, но смогу.
— Поехали.
Соколов появился в кустах у дороги, метрах в пятидесяти от маяка и метрах в двух над землёй. Рыжов, действительно, не был так точен как его супруга.