Глафира помогла встать хозяйке. Та отряхнула подол, держась за отбитое плечо. А Григорий достал из-под полы второй пистолет. Его колотило от злобы.
— Да я тебя!.. Я тебя…
Вся дворня шарахнулась в коридор, подальше от направленного ствола.
Денис, для самого себя неожиданно, шагнул и прикрыл хозяйку собой, спокойно, с угрожающим прищуром, глядя на размахивающего оружием мужика.
Тот шипел:
— Щенок наглый. Убить бы тебя…
Варвара сказала из-за его спины.
— Я за Марго отдала тоже двадцать серебром. Мы в расчёте, Григорий Семёнович. И уезжайте ради бога. Уезжайте от греха подальше. У меня ещё ружьё есть. И оно заряжено.
Ливанов крикнул своему кучеру.
— Режь постромки!
Бросили дохлую лошадь посреди двора и укатили по дороге на юг.
Все дружно вывалились обратно не крыльцо, под руки, повели Гагарину в усадьбу. Усадили на тахту в гостиной.
Глаша обмахивала хозяйку полотенцем. Ту трясло. Она пила из оловянной кружки воду, и зубы у неё выбивали дробь.
Франц, прямой, как флагшток, сказал:
— Варвара Ильинищна, вы героищеская шенщина… А господин Ливанов-то перепугался. Думал, щто вы его застрелите, как хорька.
Все, включая барыню, начали подхихикивать, потом и вовсе заржали в голос. Варвара Ильинична смеялась и плакала одновременно. Напряжение разрядилось.
Когда успокоились, Варвара сказала:
— Спасибо тебе, Ваня.
— Да ладно…
— Он ведь, дурак, мог и выстрелить.
Денис постоял, помялся, не зная, что сказать, потом пробормотал:
— Я один раз уже умер, второй раз не страшно…
И спросил:
— Глаша, а в деревне конину едят?
— Когда есть — едят. А чего же мясо-то не есть.
— Надо лошадь освежевать, да людям раздать. Пропадёт.
— Я пойду, шкуру сниму, — проявил инициативу Захар, — а ты, Глаша, сходи в деревню, скажи бабам про конину.
А Денис отпросился домой. Надо было проверить — как там мать.
Дома отец заболел. Лежал на полатях бородой кверху.
— Мама, ты как себя чувствуешь?
— Уже лучше, сыночка.
— Сходить к барыне сможешь? Там конину раздают. Бесплатно. А что с батей?
— Мужики его отходили, отмутозили. Вчерась вечером. Обиделись на него.
Петр молчал. А Мария взяла ведро и пошла с сыном за кониной. Спрашивала:
— Ванечка, ты пошто дома не ночевал? Барыня не пустила?
— Да, мам. Там такое!..
Во дворе крестьянки деловито разбирали бедную лошадь на запчасти.
Варвара Ильинична уже оправилась и встретила Дениса на крыльце.
— Пошли, Ваня. Этот мужлан перебил нам всё настроение. Но работать надо… Я на днях отправлю Франца в Архангельск, узнать насчёт пожарного…
— Насоса, — подсказал Денис.
— Да. Правильно. Ты, Ванечка, посиди, подумай ещё. У тебя хорошо получается.
Завела его в кабинет. Закрыла дверь, остановилась и долго смотрела Денису в лицо. Потом шагнула, прижалась к нему. Держала за плечи, боясь причинить боль спине.
— Без тебя, я бы никогда так с Ливановым не сделала. Есть в тебе что-то… Сильное.
Денис приобнял барыню.
— Ничего. Всё хорошо, Варвара Ильинична. Всё наладим, всё поправим, ото всех отобьёмся.
Варвара привстала на цыпочки и поцеловала Дениса в щеку.
— Спасибо тебе, Ваня. Другие-то меня бросили, да сами попрятались. Один ты у меня защитник.
Денис с удивлением обнаружил, что в его душе что-то шевельнулось. Что-то незнакомое. Нежность какая-то…
Он тряхнул головой. Надо сосредоточиться. Впереди много работы. Пока всё идёт нормально. Всё идёт так, как задумано.
— Варвара Ильинична, вы в анатомии разбираетесь? Потрогайте ключицу, я боюсь перелома.
Гагарина потрогала своё плечо.
— Не знаю.
— Дайте я…
Он через ткань глухого платья пощупал кости. Когда коснулся средины ключицы, Варвара поморщилась.
— Боюсь, что у вас трещина в кости. Надо поберечь руку. Нужен платок.
— Какой?
— Большой, женский.
— Глаша! Глафира!
Та зашла.
— Принеси платок, что на сундуке у меня лежит.
Денис сделал повязку через плечо, поддерживающую руку.
— Придётся вам вот так походить некоторое время. Хотя бы дня три. И постарайтесь рукой не шевелить.
Варвара во время этих процедур всё время внимательно смотрела на Ивана. Когда тот закончил она с подозрением спросила:
— Ваня, а откуда ты всё это знаешь?
— Я потом, когда-нибудь, расскажу.
— Почему — «потом»?
— Сейчас ещё не время.
— А когда будет время?
Денис закрыл глаза, постоял так некоторое время, поулыбался.
— Варвара Ильинична, позвольте, я сам определю, когда оно придёт. Хорошо?
Варвара тоже многозначительно помолчала, но согласилась:
— Хорошо.
Умная женщина.
Позавтракали в столовой.
Уже привычная пшённая каша с маслом и чай с сахаром.
— Чёрт, мясо надо, — думал Денис. Но чего-то требовать, или даже просить, пока было рано.
«Ладно. Поехали дальше. Что тут ещё можно сделать?» — думал он садясь за письменный стол.
Общая картина ясна. Нехватка квалифицированных кадров. Это очевидно и естественно. Привлекать со стороны? Влетит в копеечку. Это одно. А второе — где взять поле деятельности для этих «спецов»? Косить и пахать вручную — много ума не надо.
Личный состав поместья не восхищает. Двенадцать душ по ревизским сказкам. Деревня в четырнадцать дворов. Три хозяйства вообще без мужиков. Вдовы солдатские. Люди и так выжимают из себя последние силы.
Значит — механизация и интенсификация труда. Простейшие механизмы и приспособления. Над этим придётся работать. Изобретать.
Следом тянется производственная и материальная база. Заказывать инструмент и технику на стороне, наверняка, накладно. Да и отдавать свои идеи, впрочем, пусть даже и не свои, совершенно ни к чему. Интенсификация всего хозяйства страны приводит к падению цен на продукцию. И в ситуации со всеобщей механизацией, нам самим придётся производить больше, а получать столько же. А это неразумно.
Значит, надо делать производство здесь, на месте. Пусть и примитивное. Но, переход от ручного труда к труду с малой механизацией даст чудовищный скачок производительности. И, на первых порах, этим можно и ограничиться.
Соблюдение секретности — это следующая статья. И тут надо работать и работать. Надо создавать службу безопасности. А может быть, даже и маленькую армию. Вон, Ливанов что сотворил.
Нет. Смерть собачки его не беспокоила. Тут нужны хорошие настоящие собаки. Сторожевые. А покойная Марго — это так… Баловство.
Потом пришла интересная мысль. Он пододвинул карту. Мда-с…
Вышел в коридор и пошел в сторону кухни, откуда доносился голос Гагариной.
— Варвара Ильинична, можно вас на минутный разговор?
Хозяйка, вытирая свободную руку о передник, пошла за ним в кабинет.
— Скажите, а каким путём вы ездите в Архангельск. К примеру…
— Едем сначала до Лешуконского. Там брод. И потом лесным трактом, через Карпогоры…
— И сколько занимает путь?
— Недели две туда и столько же обратно.
— Господи, в какой глухомани мы живём!
— Ох и не говори, Ванечка. А чего ты хотел?
— Я думал паром сделать и брать за перевоз. Это деньги. Только выходит — на той стороне дорог нет?
— Нет, Ваня. На той стороне наши заливные луга. Покосы и огороды.
— Тогда паром отменяется. Буду думать дальше… Кстати, а кузница в селе есть?
— Есть. Как без кузницы. Вон, даже лошадь подковать…
— Уже кое-что. А кузнец кто?
— А кузнец — дядька твой. Касьян Портнов. Но он — так себе кузнец, между делом.
— Понятно. Ладно, буду думать дальше.
До обеда внезапно для себя выяснил, что село совершенно не использовало картофель. Это большое упущение в хозяйстве, и он намеревался это положение исправить.
Кроме того пашни не удобрялись. Огороды — да, пашни — нет. Почему? Ладно, химических удобрений ещё не существовало, но навоз-то в наличии. И с этим недоглядом тоже надо было что-то делать. То есть необходима навозная яма, которая будет концентрировать подкормку естественного происхождения для растений.