- Не надо было так пить, девочка, - сказал Саша, садясь рядом.
- Только без нотаций, па! - мельком взглянув ему в лицо, бросила переборщившая с водкой Рената и вдруг окаменела. Не случайно, как это иногда бывает, не автоматически вырвались у неё эти слова. Затуманенный разум отреагировал на увиденное. Что же это было?
Кажется, в отблеске костра рядом с нею присел отец и держал её за плечи. Его взгляд, широкие челюсти, высокие скулы, волевой подбородок с ямочкой, ровные зубы, нижний ряд которых видно, когда он говорит - Рената считала это признаком сильной личности. У Саши при разговоре тоже был виден нижний ряд зубов, меньше, конечно, чем у отца... Но ведь папа больше недели назад был убит в Челябинске! И с тех пор... да, с тех пор уже прошло девять дней...
- Прости меня, если можешь... - сказал телохранитель голосом отца. - Мы сделаем все, чтобы оградить тебя от опасности...
Рената встретилась взглядом с непрозрачными глазами Саши.
- И долго еще ты будешь меня пугать? !
- Я не хотел. Нет, правда... Я засмотрелся на огонь. Есть такие вещи, которые человек не успевает сделать за одну свою жизнь, а сделать их надо, и именно за эту одну жизнь. Он замусоривает свой Путь ненужным, а необходимое пролетает мимо...
Мало, что понимая в его словах, Рената процитировала чью-то заумную фразу (ведь в свое время она много читала, много и бессистемно):
- Некоторые люди становятся философами и начинают мыслить глобально еще и потому, что в один прекрасный день они почувствовали себя полными ничтожествами в обыденной жизни... Быт убивает в них душу. Но это я не о тебе, а, скорее, о себе самой... Ты - исключение из этого правила. Ты каким-то образом достиг той гармонии идеи и материи, которая никак не дается мне... - она шумно вздохнула. - А ведь я завидую тебе. Замечаешь? Правда, белой завистью. Когда завидуешь кому-то белой завистью, то хочешь стать в точности таким же, как он. Наверное, я глупости болтаю... - девушка рассмеялась, ткнулась лбом ему в плечо и подняла лицо.
Саша слегка наклонил к ней голову. Рената растворила губы, решив, что в случае чего небольшой "перебор" можно будет списать под нетрезвое состояние и пережитый стресс. Алкоголь раскрепостил ее, и она почувствовала желание, сильное и неуемное, как это бывает весной у зверей. Попросту - похоть. Будь на месте Саши кто-то другой, тоже не вызывающий у Ренаты неприязни, она захотела бы и его. Её можно было понять, но вот понять и оценить телохранителя было трудно. Не поняла и не оценила его поступка и Рената: вместо того, чтобы поцеловать, Саша подкурил две сигареты и одну из них вставил в ее приоткрытые губы (слава богу, догадался хотя бы фильтром, а не огоньком, мерзкий Мухтар!). Рената покривилась, но желание, к счастью, тут же исчезло. Да, это было бы "перебором". Он всего-навсего охраняет ее и не должен рисковать, тронув то, что ему не принадлежит... Однако злость на него Рената - правнучка сиамской кошки - затаила.
- Что тебе сделал твой бывший муж? - вдруг спросил Саша, вытягивая из огня банку тушенки. - Ты так много о нем говорила нелестного...
Она отбросила от лица волосы:
- В общем-то, ничего... Я вышла за него совсем соплячкой, в девятнадцать. Ничего до него толком не видела. Красавчик был неописуемый... Зависть знакомых девчонок доставляла мне удовольствие, их - всех до одной - он променял на меня. Увы, в его списке я была не последней... За четыре года совместной жизни мы опостылели друг другу...
- Оригинально, - взвешивая услышанное и оценивая, Саша поджал упрямые губы и стряхнул пепел с сигареты.
- Мне надоела его самовлюбленность и инфантильность. Я и самане слишком взрослая, поэтому хотелось бы что-нибудь более основательного, чем Гроссман... Надоело чувствовать себя пятым колесом, дровами, домашней мегерой, которой пугают друзей, чтобы те не напрашивались в гости... И не только в этих ролях мне предстояло выступить за те четыре года. О-о-о! Я хорошо ошпарилась... Извини, что все это рассказываю... Нагорело. Мы были каждый сам по себе - он не догулял, ну, и я стала флиртовать чуть ли не у него под носом. Пока однажды не увлеклась... Тот тип был от меня в восторге, а я наутро только и сообразила, что натворила. Честное слово, два дня потом я не вылезала из душа, меня тошнило, я пряталась от него, не подходила к телефону... А Гроссман ничего не замечал, ему было плевать. Он знал, что я пользуюсь репутацией верной домашней кошечки. Н-да... от моего слепого бунта тошно стало мне одной... Этот тип - он был на пятнадцать лет старше меня, холост, хорошо выглядел, был достаточно богат - предлагал мне бросить моего мужа, чтобы выйти за него. Знаешь, как он говорил: "Я всю жизнь ждал тебя, поэтому и жил один до моих лет"... Смешно? Мне было не очень... Романтические признания к месту, когда их ждешь. А если они тебе поперек горла? Вот то-то и оно! И пошло-поехало... Цветы, звонки, слезы на коленях сумасшедший дом... В итоге я оставила и Ника, и его. Лучше уж быть одной, чем вместе с кем попало, это еще Хайям сказал... В общем, если бы у тебя была жена, с которой ты расстался, ты бы прекрасно прочувствовал бы эту ситуацию...
- Я ее и так прочувствовал, - Саша подал ей пластмассовую вилку и выложенную на пластмассовую же тарелочку тушенку. Впрочем, никогда не поздно помириться. Вы ведь не сделали друг другу таких подлостей, которые нельзя прощать.
- М-м-м! - Рената покрутила головой, да так отчаянно, что затрещал позвоночник; для большего выражения протеста она покачала указательным пальцем. - Исключено. Я согласилась разговаривать с ним только из-за этого "дипломата"...
Саша склонил голову к плечу, набрал воздуха в грудь, чтобы что-то сказать, но потом передумал и, усмехнувшись, взглянул на свою подопечную:
- А какой он?
Рената подняла сияющий взгляд к удивительно звездному небу:
- Он?.. В нем всегда был какой-то кураж, какая-то задоринка, необыкновенный оптимизм. Таких мало... По-своему, он любил меня. По-своему... Но слышал же, что сказала цыганка: нам с ним было не по дороге... Такие, как он, ломаются раньше других. Они всегда и во всем - максималисты: если спать, так с королевой, если красть, так миллион.