- Тогда зачем... всё это?.. - подавленно прошептала девушка. - Если всё равно всё закончится одним и тем же, тогда зачем?..
Глаза Саши потухли, он даже ссутулился, что было ему совсем не свойственно. Съежился, как тряпичная кукла, из которой выдернули ось.
- Ты всегда задаешь этот вопрос... - пробормотал он. - И ответа на него я не знаю. И никто не знает... Я чувствую, догадываюсь, но не знаю!
Мысли роились в голове Ренаты, но она не представляла, как спросить еще. А спросить хотелось многое. Она ощущала, что по касательной задела какую-то тайну. И тайна, видимо, немыслимым способом затрагивала и её судьбу тоже... Но Саша говорит притчами, постоянно оставляя себе пути к отступлению, если вдруг она спросит о чем-то конкретном. Скорее всего, он лишь улыбнется и увильнет от ответа, как стайка мальков в пруду. Может быть, он намекает, чтобы она САМА задумалась и стала задавать вопросы не ему, а СЕБЕ?! Нет, это слишком запутано! В другое время, в спокойной обстановке она, быть может, и поразмыслила бы над этим, но так... О, нет, нет!..
Отвернувшись к стене, Рената натянула одеяло до самого уха. Саша погасил свет и устроился на своей кушетке. Этот запах чуть-чуть табака, мяты, хвойного дымка и чего-то древнего и мистического - преследовал её повсюду. Она знала все его оттенки. Она обожала его. Она помнила его во сне. Это было выше всех ее сил, убеждений и предубеждений. Это было сильнее разума. Это была всепобеждающая Природа, но не та, на уровне инстинктов, а гармоничная, свободная от рабства запрограммированности и узости, протыкающая пространство и время. Она была сильнее самого времени. Она была умнее и благороднее него.
Рената не могла больше бороться с собой. Пусть цыганка была права, пусть ей нет пары на этом свете, пусть она одинока по сути своей... Но ведь это лучше, чем жизнь отшельника. Беда ее в том, что отшельник - да тот же Саша - уединившись от людей, не бывает одинок, она же одна даже в толпе, в переполненном человеческими телами зале, на вечеринках у друзей, души которых, так же, как и её, чего-то искали и теряли. Да, это будет лучше, чем её жизнь и жизнь отшельника. Это будут те самые, украденные у Вечности...
Она присела на пол у кушетки. Саша приподнял голову с подушки.
- Ты сказал, что все мы потеряли гораздо больше, чем наше детство... - шепнула она ему в губы. - Что ты имел в виду?
Он взял ее за плечи, сел и привлек к себе.
- Мне было бы легче находить тебя каждый раз, моя золотая жрица...
И снова - эта ноющая, невыносимо сладостная боль... Рената подняла к нему лицо, запустила пальцы в его излишне отросшие, приятные на ощупь волосы, пригнула голову телохранителя к себе.
- Ты уверена? - тихо спросил он, и его дыхание защекотало ее щеку, шевельнуло волосы над ухом.
Рената молча опустилась на подушку и потянула его за собой.
- Ты уверена? - повторил он; явно, это что-то значило для него, нужен был ответ. - Если нет - еще не поздно...
- Поздно! - его же словами ответила Рената, предостерегающе приложив к его рту указательный палец. - И я уверена.
- Если бы ты знала... - Саша не договорил: он слишком долго сдерживал в себе бурю.
Его сухие горячие губы вначале царапнули кожу её губ, а после, захватив, подчинили их своей воле - ненадолго, точно взаймы... Она не знала, что способна от одного только поцелуя забыть обо всем на свете. Единое дыхание, единый пульс, единый и мощный в своей направленности поток эмоций...
Рената заглянула в его лицо. Склонясь к ней, Саша гладил ее по щеке. Дыхание его было прерывистым:
- Если ты хочешь, - едва слышно сказал он, - я покажу тебе то, что имел в виду, говоря, что все мы потеряли гораздо больше, чем детство...
- Как? - Рената чувствовала, что еще немного - и она умрет в его объятьях, обязательно умрет от этой сжигающей, не находящей выхода истомы во всем теле.
- Ты хочешь? - повторил Саша. - Хочешь увидеть?
- Конечно...
Он легко, словно ветер дунул, провел ладонью по её лицу. И ветер этот принес его запах её любимый запах. Внезапно нежные и в то же время бесконечно сильные руки унесли её далеко-далеко из убогого домишки на берег широкой изумрудной реки, на берег из желтого песка, мягкого, как шелк. И там они были только вдвоем, словно царь и царица, подвластные лишь Природе, столкнувшиеся в вечной борьбе мужчины и женщины, где нет и не должно быть побежденного...
- Это - здесь? - спросила, когда смогла говорить, Рената, целуя его едва заметную родинку у виска и не на секунду не выпуская Сашу из объятий. Он привстал на руках и взглянул на дальний берег, по косогорам которого рассыпались белоснежные шары огромных зданий - творения виртуозов давно забытой архитектуры. И не только шары. Это был незнакомый, фантастический город-сказка. К горлу девушки подкатили рыдания - то ли от счастья, то ли от осознания невосполнимой утраты...
Сухими губами он убирал с её щек градом катившиеся слезы.
- Останови время, мой душехранитель! - просила она. - Хоть на секунду!
Саша ничего не мог сделать. Время не любило, когда его побеждали. Оно было чемпионом в тяжелом весе, до сих пор еще никем не опрокинутым на обе лопатки. Его можно было только обмануть, и то ненадолго.
- Куда же все это делось?! - спрашивала девушка, пока время, опомнившись, не вернуло все по своим местам, пригрозив жестоко наказать нарушителей за обман.
И снова этот флигелек, тесная каморка, низкая кушетка...
- Куда все это делось потом? Что стало с этим Городом?
Саша обнял её и покачал головой:
- Все это осталось только в наших душах... И... больше нигде...
Рената, словно ища пристанища, прижалась к нему и закрыла глаза.
- Нигде... Совсем нигде?..
- Может, еще в легендах... - он спрятал лицо у нее на плече, и, быть может, ей только показалось, что его губы шепнули: - Я люблю твою душу, Возрожденная!..
*********************************************************************