Он стал показывать на трупе, не касаясь его рукой в кожаной перчатке.
— На шейке у нас две характерных раны, глубина стандартная, личико у господина Вяземского крайне бледное, хотя слуги показывают, что при жизни покойник страдал полнокровием.
— Это сымитировать можно, — уши Трезорцева раздраженно дрогнули.
— Точно так-с, — проворковал доктор, — но вы, драгоценный мой, вот сюда-то посмотрите. Да осторожнее, вы чуть не наступили.
Трезорцев вздрогнул, остановил ногу, которой уж собирался сделать шаг, и взглянул вниз, а вслед за ним — и Герман. Вокруг стола покойного был насыпал ровным полукругом какой-то серый порошок, похожий на сигарный пепел.
— Это барьерчик магический, — пояснил доктор. — Я такой и раньше видал, да вот и господин Рождествин мне пояснил, он в магии поболее моего понимает. Сейчас он, конечно, уже осыпался, так как господин Вяземский его поддерживать уже не может. Однако на момент его смерти барьерчик, вероятно, был активен. И вот кто-то появляется внутри этого самого барьерчика. Кто на такое способен? Простой человек не пройдет. Маг? Ну, я не знаю, какой силы должен быть маг, чтобы с княжеским барьером совладать. А вот вампир — вы не хуже меня знаете, мой дорогой — может себя дематериализовать и в другую точечку мгновенно перенести, этак — оп-ля! На небольшое расстояние, конечно, но тут на большое и не требовалось. Материализовался этот господин — может быть, впрочем, и госпожа — прямо за спиной у его светлости, ну и, не говоря худого слова зубками-то его и того. А уж как он зубки-то вонзил, жертва уж парализована, сопротивляться не может…
Он осекся, заметив проявляемое Трезорцевым раздражение. Тот явно не нуждался в лекции о том, как убивают вампиры.
— Откуда ж он только здесь взялся… — проворчал ротмистр себе под нос.
— Ну, откуда взялся — это уж ваше дело, голубчик, — резонно заметил доктор, это уж по вашей части. — Так что, как видите, дело тут ясное, и оно совершенно точно по вашей части.
— Вижу уж, — огрызнулся ротмистр. — Брагинский, вы протоколируете?
— Точно так, — кивнул Герман, который на самом деле ни единого слова пока не записал, хотя и делал вид, а занят был больше наблюдением за тем, как ведут себя люди в комнате. В то время, как Трезорцев и доктор увлеклись своим разговором, а эльф равнодушно листал взятую с полки книгу в алом сафьяновом переплете, один из лакеев, статный молодец с тонкими усиками, явно прислушивался к разговору двух официальных лиц куда пристальнее, чем это приличествует слуге. Едва только зашла речь о вампирах, он сперва побледнел, словно сам был вампиром, затем вытянул шею к беседующим совсем уж неприличным образом, а теперь бочком-бочком отступал к дверям библиотеки.
— Э, барин, да тут дело нечисто, — услужливо подсказал Внутренний Дворецкий, которому сам бог велел хорошо разбираться в поведении лакеев.
Герман, впрочем, и без него догадался, так что стал, в свою очередь, тоже осторожно смещаться к дверям, надеясь поймать лакея за рукав, вытащить на авансцену и заставить разъяснить, что сие означает. Однако тот, заметив интерес к своей персоне со стороны Германа, вдруг с места бросился бежать по коридору со всех ног, оттолкнув городового и задев этажерку с огромной вазой, тут же разбившейся вдребезги.
— А ну стой, стрелять буду! — рявкнул Герман и рванулся за ним, перемахнув через упавшую этажерку. Стрелять ему, впрочем, было не из чего. Приходилось рассчитывать только на быстроту.
Глава четвертая, в которой предателя настигает кара
Бегал злодей отменно, и где только так наловчился! Герман, почти каждый вечер бегавший вокруг дома, дабы сохранить форму, быстро понял, что за этим молодчиком, пожалуй, не угонится. Как назло, из двух городовых, дежуривших в тот момент в коридоре, один был сбит с ног и ударился головой о стену, другой же оказался седым усатым толстяком, которого хватило на то, чтобы гаркнуть: «Хватай его, робяты!», тем его помощь и ограничилась.
Лакей беспрепятственно сбежал по лестнице вниз и кинулся влево, по аллее, а Герман — за ним. Затем беглец свернул на какую-то малозаметную тропинку, проломился через кусты сирени, перебежал через какой-то декоративный мосток, за которым, кажется, княжеский парк переходил уже в лес, и побежал, виляя между деревьями и норовя скрыться из виду. Герман понял, что начинает задыхаться и долго такого темпа не выдержит. Где-то позади него слышалось хриплое дыхание и приглушенные ругательства, кто-то еще из полицейских бросился за лакеем, но надежды на них было мало. Если Герман его не догонит, то он уйдет.