Теперь я вспомнил, почему мои штаны с трусами рядом с кроватью, кто она и почему она тут…
— Вспомнил, я смотрю? — вновь усмехнулась она, явно получая удовольствия от такого забавного зрелища.
— Ага… вспомнил. Извиняй… — и тут я задумался.
Блин, а как к ней вообще обращаться? Ей же под тридцать лет, когда мне всего восемнадцать. Значит, надо уважительно «на вы»? Хотя я ведь с ней перестал сегодня, так что будет странно, если я буду к ней «на вы» обращаться…
— А вчера ты был куда-а-а-а-а решительнее, — заметила она мою заминку, вновь отпив из стакана.
— Это алкоголь и…
— И? — приподняла она бровь заинтересованно.
Недавнее пробуждение Дара во мне, сулящее мне достижение моей цели и неплохое будущее в довесок.
— Просто алкоголь.
— Вот как. Выходит, ты из тех, что…
— Я не «их тех», — перебил я её, не желая терпеть унижение от той, с которой переспал и которая сейчас находиться в МОËМ доме. — Я — это я.
— О, понятно-понятно. Просто тихий парень, значит?
Вот она не может без этого? Да и я скорее, просто расчётливый, аккуратный и при этом не желающий лишний раз влезать в ненужные мне проблемы.
Но ей, раздражённо цыкнув, я ответил следующее:
— Можно и так сказать, — и произнеся это, я начал слезать с кровати.
Вот только по пути я заметил кое-какую проблему, из-за которой остановился на половине пути. И эта проблема…
— Неплохо для тихого парня, — провела она по мне взглядом, в конечном счёте зафиксировав его в районе моего паха. — Этой ночью под алкоголем четыре раза кончил, а сегодня с утра уже бодрячком. Это на тебя так всего лишь парочка взглядов на полуобнажённую меня повлияла?
Полуобнажённую? Да на тебе одета ведь одна только моя рубашка. Причём она даже не застёгнутая, из-за чего я вижу не только большую часть обоих твоих грудей, но и к тому же во всю наблюдаю оба соска. И это, если ещё забыть о твоей киске, что сокрыта от моего взора только из-за того, что ты ноги скрестила.
Но говорить я ей это всё не хотел. Как и признавать её правоту, ввиду её огромной наглости. Поэтому…
— Это всего лишь естественная реакция. У парней такое часто утром.
— Ага, — издала она смешок, улыбнувшись. — Странно только, что только эта твоя «естественная утренняя реакция» объявилась после того, как ты засмотрелся на мои сиськи.
Что? Я засмотрелся?.. Когда это было?.. Я что, сам этого момента не заметил?..
Откинув эти ненужные мысли в сторону, промолчав на её слова и стараясь не смотреть лишний раз на неё, я вылез из-под кровати и стал надевать трусы, и в этот момент, заметив боковым зрением, как она смотрит на мой член, у меня закралась одна пошлая мысль. Мысль, а вернее предложение, которое мне с одной стороны стрёмно озвучить, а с другой стороны типичное — «а что я потеряю?».
Всё же переборов стеснение, я развернулся к ней, посмотрел на неё и уверенно спросил…
Вернее, хотел уверенно спросить, вот только она меня опередила, ответив:
— Даже не озвучивай это. Если так хочется, то иди в туалет и… — она сжала кулачок и ритмично потрясла им вверх-вниз, давая наипрозрачнейший намёк.
Очень смешно.
— Можно узнать, почему? Вчера ведь…
— Вчера я была очень и очень пьяна. А ещё мне сильно хотелось трахаться. И при этом же хотелось чего-то нового. Вот тебе и ответ.
— И что? Вчера же тебе всё понравилось…
Я отлично помню, как она обхватывала меня ногами, когда я входил в неё, и как она впивалась в мою шею, наверняка оставив там целую кучу засосов, а ещё… как она, содрогаясь всем телом, буквально визжала, когда кончала в очередной раз.
— Понравилось, — не стала она отрицать очевидное, в довесок ещё подтверждающие кивнув. — Будет наглой ложью не признать, что ты был достаточно хорош. По крайней мере, для школьника так точно, — усмехнулась она, очевидно наслаждаясь подтруниванием надо мной.
— Тогда, может, всё же…
— Не наглей, малыш!
«Малыш».
Кажется, я вчера от неё уже слышал этот «малыш» несколько раз. Только вчера он меня не раздражал. А сегодня так и хочется ей на это ответить что-то вроде: " Да тебе мой малыш, на которого ты сейчас продолжаешь так в наглую смотреть, вчера в рот не помешался…'
И думая об этом, я непроизвольно посмотрел на её пухлые губки, которые она, похоже поняв, о чём я думаю, сексуально облизнула, вновь дразня меня.
— Раз так и ничего не будет, то оденься, — сказал я, наконец натянув трусы.