— Этим молчанием ты хочешь сказать, что ничего не знаешь? — спросил он, разбивая молчание, только что установившейся меж нами. — В таком случае, боюсь, мне придётся доложить о своей находке всем соответствующим органам власти.
— Ты не сделаешь этого.
Резко, сам того не заметив, отошёл я от этикета, перестав говорить с ним «на ты», видя в нём противника.
— О, интересное предположение. Позволь же узнать, на чём оно, собственно, основано?
— Тебе за это ничего не будет — ты не заслужишь не повышения, ни какого-то достижения в личном деле, потому что ты вообще не работаешь в этом профиле и делал это всё из личных побуждений. Максимум, на который ты можешь рассчитывать, — это жалкая премия в лучшем случае, думаю, оценённая тысяч в сто. Но вот с другой стороны — тебе эти сто тысяч ничего не дадут, ведь, сделав это, ты не оберёшься проблем.
— Это угроза? — усмехнулся он, спокойно отпив кофе.
— Лишь констатация факта. Ты сам сказал, что это всё проворачивала какая-то могущественная и влиятельная неизвестная сторона. Очевидно, что если ты пойдёшь против воли этой неизвестной стороны, ты навлечешь на себе их гнев, ведь порушишь их планы. И вряд ли эта могущественная сторона после этого будет мелочиться — избиение, грабежом и извинениями на камеру тут не отделаешься. Тебя просто убьют, причём скорее всего крайне жестоко, почти наверняка перед этим пытая в качестве наказания. А в довесок к этому всему, перед тем, как ты умрёшь, вероятно, тебя будут ещё пытать и психически — скажем, найдя твою родню и дорогих тебе людей, и убивая их прямо на твоих глазах, обвиняя тебя в их смертях. И всё это будет сделано тобою ради чего? Чтобы просто насолить этой неизвестной стороне? Потому что меня ты к ответственности никак не привлечешь — мне тогда и года, как ты сказал, не было, когда это всё проворачивалось. Разве что моих НЕ родственников привлекут к ответственности за то, что пошли на это и жили не своей жизнью. Но что им за подобное будет? Несколько лет тюрьмы, — и то, точно не строгого режима, — да и всё. Вот чем примерно всё окончиться, если ты всё-таки решишься и обнародуешь найденное тобою, так что сомневаюсь, что ты на это пойдёшь — на психопата ты непохож и глупым точно не являешься, чтобы посчитать это всё лишь моими беспочвенными угрозами или решить, что сможешь попросить у кого-то помощи или сбежать из страны и тебе это поможет.
— Ого, как ты всё завернул. Но в принципе, ты прав, я всё это и сам прекрасно понимаю, а значит — и дело того не стоит, так что я на него не пойду. Но не потому, что я боюсь последствий, а потому, что мне есть ради чего жить и так глупо и бессмысленно умирать я не собираюсь.
— Как скажешь. Но позволь узнать тогда, раз ты изначально понимал, к чему придёт этот разговор, то зачем его начал? Из-за твоей политики, что даже аристократ может ошибиться и случайно сказать лишнее?
— По меньшему счёту — да.
— А по большему?
— Из интереса, конечно, — вновь усмехнулся он, всё столь же спокойно отпив кофе.
— Серьёзно? То есть ты хочешь сказать, что делал всё это, в основном, из банального интереса?
— А почему нет? Такой уж я человек — я люблю сладкое, не люблю горькое, люблю комедии, не люблю драмы, люблю простоту и понятность, не люблю сложности, но при этом же крайне люблю сложные загадки, потому что очень уж любопытный даже в своём возрасте. И вот мне неожиданно попалась такая загадка, и я не устоял, попытавшись её раскрыть из банального интереса.
Если он сейчас не врёт, то он зашёл так далеко, просто играя и утоляя свою жажду интереса? Это просто невообразимо. Но, если так подумать… это можно использовать.
— Хотите узнать причину всего этого?
Вновь перешёл я «на вы».
— Что? — столь сильно удивился он, что застыл с вилкой у рта.
— Я спросил: хотите ли вы узнать, причину всего того, до чего вы докопались.
— Ну да, разумеется — смысл пытаться решать загадку, останавливаясь у самого конца? Это лишь вызывает бесконечный зуд и раздражение, из-за которых спать по ночам невозможно.
— Понимаю, — согласно кивнул я, достав свой телефон и открыв обычный блокнот, в который записал всего лишь парочку слов, — В таком случае вот ответ столь желанный вами ответ на это всё, — я положил телефон на стол, рядом с ним.
Он пару секунд недоверчиво переводил взгляд с меня на телефон, а после, положив вилку на тарелку, взял телефон в руки и наконец прочитал.
— Это… что… шутка такая? — выгнув бровь, не понимая, спросил он.
— Это никакая не шутка. В разговоре с вами, от начало и до этого момента, я полностью серьёзен.
— В таком случае в это заявление попросту слишком сложно поверить, — произнёс он, положив мой телефон рядом со мной.