— Хорошо. Я понял. Отложим пока этот вопрос.
— Как скажешь. Однако, чем больше будешь об этом думать и дольше решаться — тем тяжелее будет сделать выбор. Это же касается и нашей основной темы.
— А насчёт этого… думаю, я сегодня всё же спрошу об этом у Итана.
— Думаю, если ты просто это сделаешь, то они даже слова об этом не скажут. Всё же их род примерно в месяц имеет половину той суммы, которую мы хотим использовать. А потому налоговая никогда не обратит на это внимание. Если налоговой вообще есть дело до родов такого размаха.
— Я уверен, что есть. Но дело вообще не в этом.
— Тогда в чём же? — удивилась она.
— В моём нежелании в очередной раз пользоваться их добротой — они и так за всю мою жизнь сделали для меня очень многое. А тут, считай, получил в своё управление целый бизнес, и всё равно хочу, чтобы они ещё мне помогли. Если уж без этого действительно никак, то лучше уж тогда попросить об этом их прямо.
— Ужасающая сентиментальность.
— Скорее, у тебя ужасающая бесчувственность.
— Может и так, — пожала она плечами.
— Хорошо. Раз эту тему закрыли. Тогда переходим к следующей — когда сможешь съездить, осмотреть оба неработающих завода и накидать необходимый план действий с расценками?
— Хоть прямо сейчас могу.
— Замечательно. Тогда пока я разбираюсь с оставшимися важными документами, а ты — отправляешься туда. Потом, когда закончу с этим, съезжу к роду Агнэс, и обсужу с Итаном все важные моменты. И уже после этого — отпишу тебе, назначим встречу и на ней всё обсудим.
В ответ она кивнула, спросив лишь:
— На это пока что всё?
— Да.
Глава 25
— Голодный? — с заботливой улыбкой спросила Гвен, стоило мне зайти к ним. Но не успел я ничего на это ответить, как она, заметив неладное, нахмурилась и тут же, подходя ко мне, обеспокоено продолжила: — Что это с тобой?
— Да со мной всё в по… — сняв обувь, договорить я уже не успел.
В этот момент она, взявшись за мою голову, подняла её на свет, начав осматривать: сначала осмотрела кожу, поводя по ней указательными пальцами, потом перевела тревожный взгляд на мои глаза, веки которых раскрыла с помощью больших и указательных пальцев, и напоследок, отпустив голову, взялась за мои руки, осмотрев их вплоть до рукавов.
— Интоксикация… — быстро сделала она вывод, впоследствии посмотрев мне в глаза и спросив: — Откуда она у тебя взялась?
— Да там…
— Не увиливай!
И вот, вроде, не сказать, что я её боюсь хоть сколько-то, учитывая, какая она всегда добрая, но отчего-то, стоит ей начать что-то говорить в таком тоне, при этом пристально смотря на меня, как мне тут же становиться настолько дискомфортно, что по моей спине пробегают мурашки, а я не могу ей соврать.
— В передряге одной получил сильно. Пришлось использовать много медикаментов. Вот и вышло, что немного перебрал с ними… — и следом за этим сразу же добавил: — Но уже почти всё в порядке!
— И это ты называешь в порядке? — подняла она мои похудевшие руки, со всё ещё несколько побледневшей кожей.
— Ну… — замялся я, не зная, что ответить и не решаясь, посмотреть ей в глаза.
— Боюсь тогда даже представить, что было до этого.
— Главное же, что всё было под контролем…
— И такой остаточный эффект интоксикации — это под контролем? — вопросительно приподняла она брови. — Слушай, мы ведь уже неоднократно договаривались с тобой: мы о тебе беспокоимся и готовы помочь в любой момент, а потому, обращайся к нам за помощью в любое время — так ты сделаешь и себе и нам только лучше.
— Даже если вы так говорите…