Машина, колёса которой разошлись в яростный свисте, ужасно загудела, разворачиваясь и выдавая заложенный в неё максимум. Сразу следом позади нас раздался оглушающе громкий звук выстрела. А после ещё один. И так ещё три раза. Только после этого на какое-то время всё затихло.
Ровно до того момента, пока мы не отъехали на самое минимально-безопасное расстояние. Стоило же этому произойти, как замком, уже спустившаяся обратно в салон и закрывшая за собой люк, достала детонатор и с какой-то ужаснейшей болью и обидой в глазах нажала на одну единственную кнопку.
А уже в следующий миг — по всему городу разошёлся раскатистый звук взрыва, означающий нашу, пускай и не полную, но всё же победу.
Так я думал, наблюдая за происходящем взрывом в окно, пока нашу машину от взрывной волны шатало из стороны в сторону на охренительной скорости. Но стоило мне посмотреть на лица остальных в этой машине, как заметил слёзы на глазах замкома и невероятно сильно опечаленное лицо Луиса.
Только после этого до меня начало доходить.
Повернув голову в бок, я встретился глазами с Катрин, только верхняя часть тела которой оказалась в этой машине…
Глава 25
— Значит, всё так же? — спросила Элизабет, стоило ей зайти в гостиную, где я, сидя на диване в ожидании её, бездумно смотрел телевизор.
— А ты думала, три дня хватит, чтобы оправиться после такого? — спросил я в ответ, лениво повернув к ней голову.
— Я думала, в вашем отряде все профессионалы своего дела. Так что вполне логично, что каждый в нём должен прекрасно осознавать тот риск, на который идёт и он сам, и окружающие его люди, — как всегда совершенно безразличным голосом проговорила она, пройдя, сев в кресло и посмотрев на меня. — Тем более, в данном случае это было не какое-то обычное задание от руководства, от которого нет возможности отказаться. Это было особое задание, на которое каждый из вас сам принимал решал — идти ему туда, или же нет.
— Вот поэтому я и не хотел обсуждать с тобой эту тему… — отвернулся я от неё.
— Как раз таки поэтому её и нужно обсудить со мной, той кто будет рассматривать ситуацию исключительно с рациональной точки зрения, без учёта столь иррациональных элементов, как эмоции.
— Иррациональных, да?.. — задумался я. — А ты помнишь, какое условие было обозначено для того, чтобы ты могла стать моей женой?
— Разумеется.
— Выходит, тебе это уже просто неинтересно?..
— Совершенно не понимаю, как это связано. Когда мы обсуждали то условие, речь шла исключительно о тебе и о значимых для тебя людях. Ко всем же остальным, опять же исходя из этого условия, мне нет никакого смысла пытаться испытывать что-то.
— А, вот как…
— Я ведь верно понимаю, что она не была для тебя кем-то важным? Всё же к тому моменту ты видел её всего лишь третий раз в жизни. И в два прошлых раза вы всего лишь вместе патрулировали город и один раз сходили в тир.
— Да… ты права…
— Тогда, что это за уныние? Оно же вызвано не чем-то другим, верно?
— Ага, верно. Есть, конечно, и другие, давящие факторы, вроде холодного отношения ко мне некоторых личностей, но всё же, как ни крути, всё дело именно в этом…
— В таком случае, может сам назовёшь причину происходящего, а не будешь заставлять меня анализировать твоё психическое состояние и угадывать причину? Или же тебе это чем-то нравится? Если так, то…
— Нет. Дело не в этом, — остановил я её и, сделав небольшой вздох, наконец сказал: — Чувство вины — вот что меня сейчас гложет.
— Хотела бы я ответить на это «понятное», но, увы, не могу. Не понимаю, за что ты себя можешь, в принципе, корить. Девушка была тебе едва знакома, да и даже так — ты всё равно сделал всё возможное, даже рискнул собственной жизнью, чтобы спасти её. Так в чём же проблема?
Несколько задумавшись, сформулировав мысль, высказался, как есть:
— В том, что мне, считай, плевать на её смерть.
После этих слов я увидел на её лице удивление, что обычно она никогда не проявляет. Тем не менее, когда это касается её, можно не сомневаться — это лишь секундная заминка, и после неё она обязательно вновь примет серьёзный вид с практически полностью отрешёнными эмоциями.
Так в этот раз и произошло.
— Вот теперь мне действительно всё понятно, — как ни в чём не бывало, заявила она.
После этого уже удивился я.
— О чём это ты?..
— О своих теориях, касательно тебя и твоего Дара. Во многом из-за желания обсудить их я и приехала. Кроме того, можно считать, что ты, как минимум часть из них, только что успешно подтвердил. Например, что используя свой, как ты его называешь, «Дар душелова» меняется не только твоё физическое состояние, но и ментальное.
— А теперь поподробнее…
— Всё дело в твоём происхождение. Помнишь, ещё перед тем твоим поход в тот бар, я сказала, что заметила в твоих показателях нечто странное?
— Конечно. Это же было совсем недавно. К тому же тогда из-за этого мне вновь пришлось проходить все те тесты с анализами, так что такое трудно забыть. И что же не так с моими показателями?
— Хм-м-м… Думаю, будет лучше начать немного с иной темы. Давай так: что ты знаешь о Даре?
— Мне лекцию начать зачитывать, или можно просто обойтись лаконичным ответом?
— Во времени мы особо не ограничены, так что этот выбор оставлю за тобой.
Несколько промедлив, обдумывая, к чему она это может вести, всё же начал говорить:
— Точно неизвестно, когда появились первые Дары. На этот счёт есть две теории: во время ядерной войны, что помогло людям её пережить, и после ядерной войны, во что лично я верю куда меньше. Причина же появления Даров у людей неизвестна. Как, впрочем, и почти всё, что касается Даров, одержимых и демонов. Точно известно, по сути, достаточно немного полностью проверенных и утверждённых фактов. Да и большая часть из них — ненужная, никакой роли не играющая мелочь. Самые же главные факты известны всем. Например, что склонность к Дарам можно выявляться с рождения, что их можно развивать и так далее. В общем, как-то так.
— Понятно.
— И что же означает это твоё «понятно»? Что я не знаю, чего-то важного?
— Именно так.
— Ну и? Чего же я такого, по-твоему, не знаю?
— Если подобно тебе выделять лишь самые важные факторы, то, допустим, можно взять за пример тему появления Даров. Как ты утверждаешь, она неизвестна. И если спрашивать у большинства — я уверена, почти все с тобой согласятся, ведь, пускай есть и множество теорий, но ни одна из них официально не подтверждена ни одной из Империй.
— «Если спрашивать у большинства»? Хочешь сказать, что…
— Иначе говоря, знают правду лишь меньшинство. Неизвестно почему, однако все Империи стараются тщательно скрывать данную информацию. А аристократия им в этом помогает.
— И… какая же тогда правда?..
— Дары — это никакая не магия. Однако это же есть то, что пока что нельзя исследовать на данном этапе развития технологий человечества.
— Тогда как ты это можешь так утверждать? Ты же противоречишь себе же.
— Нет. Пускай то, как действуют Дары, нам пока и неизвестно. Но вот то, как они появились — мы знаем, — и ненадолго замолчав, продолжила: — Так называемый, «демонический фон». Всё дело в нём. Каждый человек, в том числе лишённый Дара, и даже обычные животные им, так или иначе, обладают. На нашей планете сейчас просто нет живого существа, который им не обладал бы. Да и почти все неживые объекты им так же обладают. Разница лишь в том, что у людей с Дарами, одержимых и демонов этот самый демонический фон куда больше, чем у всех других. Но куда важнее тут нечто иное — почему мы все излучаем этот демонический фон и когда он появился всюду? На первый вопрос дают ответы тщательные исследования с применением современных технологий, так что к нему мы вернёмся чуть позже. Сейчас же подумай и ответь на второй вопрос — когда всюду появился демонический фон?
— Как и Дары, одержимые и демоны. Он появился в это же время.
— То есть, либо во время ядерной войны, либо после неё, верно?