Ты вспоминаешь прежнюю твою жизнь и скорбишь об ней, а не знаешь, что в тебе скрывалось множество страстей, которые открываются только при случае; и потому надобно было, чтобы огнь искушений и скорбей показал тебе их и испепелил оные (V, 185,289).
Нас мучат не люди, а страсти
Страсти наши суть для нас немилосердые мучители; и они‑то мучат и наказуют человека, преданного им или бывшего в их власти, но познавшего мрак оных и оставляющего их, пока совсем память их изгладится из сердца их покаянием и сопротивлением. Ежели не читали жития преподобной Марии Египетской, то прочтите, 1 апреля: как она по обращении своем, находясь в пустыне семнадцать лет, боролась с страстьми, как со зверями, пока благодатию Божиею изгладилась память их из сердца ее (I, 53,119).
…Она, когда смирится и познает, что мучат ее не люди, а страсти, коими она действует добровольно, то, обвиняя себя, получит облегчение и успокоение в совести. Труды же не пропадут, когда смирится; ибо Бог ценит труды, но смиренных; а гордых отвергает (V, 26,55).
Рассмотри получше, что причиняет тебе скорбь? Твои страсти; а ты не хочешь им противляться, говоришь: чувствую обиду; ищешь моего окормления; сколько ж я тебе писал и говорил и отеческими книгами снабжал, которые бы тебя вели к истинному благу спасения. Ты пошла искать спасения, а сбиваешься с пути. Знаешь, что надобно повиноваться и отсекать свою волю, а хочешь, чтобы я повиновался тебе и отсекал бы свою волю. Если не будешь видеть своей немощи и не будешь себя укорять, то какая ж будет польза? Ты скорбишь, да не венчаешься (VI, 188, 300–301).
Пишешь, что была покойна, но после некоторые случаи тебя возмутили: так это не есть покой, что тебя возмутили; не люди, не случаи, а непобежденные твои страсти: самолюбие, славолюбие, тщеславие, гнев, ярость и прочие. Неужели же это и покой, когда никто нас не трогает? Но хотя бы и никто не трогал, и то страсти сами по себе, возмутившись, не дадут покоя. Но страсти побеждаются и истребляются, при Божией помощи, нашим подвигом тогда, когда нас тронут и покажут нам их; сердце тронется, смутится, а мы думаем, что оттого смутилось, что люди нас тронули; но нет, люди только нам показали, повелением Божиим, что страсть в нас лежит, и чтобы мы старались истребить оную: терпением, самоукорением и смирением (VI, 163, 265–266).
…Мы, бедные, любим свои страсти, уважаем их; и какое ж воздаяние от них получаем? Мучение совести и томление духа… (IV, 107, 271).
Ты, поживши в монастыре, могла познать от чтения святых отцов писаний, от духовного собеседования и чрез сообращение, от собственного опыта, отчего нам трудна кажется жизнь: ясно видно, что страсти наши, а паче гордость, причиняют нам труд (IV, 230, 514).
Не ропщи на сестер, якобы они тебя расстроивают или твое устроение не может переносить их немощей: все это строит Бог к познанию тебе своих немощей и к смирению. Будь уверена, хотя бы никто не трогал и ни слова не говорил, но страсти и сами дадут знать свое действие (V, 250, 371–372).
…Ты так запуталась в сети вражии, что и не видишь сего, и как выбиться из них, не стараешься, а винишь людей в том, в чем твои страсти тебя беспокоят. Главная твоя — самолюбие, а за нею честолюбие, которые не истребляются тобою, но более и более умножаются и возрастают. Есть ли у тебя хотя малая воня смирения? А мы должны всеми силами стараться о стяжании сего сокровища, а при оном и любви; какие бы мы ни делали добродетели, но без сих ничтоже есмы. Вместо того, чтобы себя всегда укорять в нетерпении, ты укоряешь ближних, зазираешь их, а сама в себе теряешь мир; никто не может у тебя оного отнять, кроме вин твоих. Не ищи любви от других, но сама оную покажи и сотвори; Господь не сказал нам, что любящих вас любите, но, напротив, с утверждением заповедал: «аще любящих вас любите, кая вам благодать есть, ибо и язычники такожде творят; Аз же глаголю вам: любите враги ваша…» (Мф. 5, 44, 46, 47). Ты же, напротив, ищешь любви от других и подозреваешь против себя в худом расположении, но тем самым и подаешь повод к холодности к тебе; тебе уже кажется всякое их слово стрелою: видишь, как враг тебя обольстил, и чрез все это ты лишилась покоя, от себя, а не чрез них. В долгое время накопилось у тебя этой страстной дряни, о которой ты нимало не пеклась, чтобы вычищать из своего сердца, а все прибавляла их на радость врагу, а не на свое неустроение. Надобно приняться за исправление своего устроения, и просить Бога со смирением, и считать себя последнейшею и худшею всех, и просить у них прощения, с изъяснением всей своей немощи, и положить начало благое; тогда получим помощь Божию и успокоимся… (VI, 27, 43–44).