Ты говоришь, что страсти превозмогают на тебя и не дают произрасти доброму прозябению. Что делать, брате, — мы не бесстрастны; должны это помнить и быть готовы на брань с ними. Да они‑то нас и смиряют. Кажется, Иоанн Лествичник пишет: «когда борют нас страсти, то знак есть, что мы благоугождаем на сем месте», без борения же страстей очень немудрено стяжать совершенную гордыню (II, 130, 201).
Страсти ослепляют ум и душевные очи
Страсти наши, возбуждаемые врагом, действуют не к пользе нашей, и мы ими ослепляемся (VI, 246,385).
Приключение ваше доказывает вам немощь вашу и смиряет приносящееся о себе мнение; страсти до такой степени усиливают наши чувства и помрачают ум и душевные очи, что, забыв страх Божий, увлекаемся, как бурною волною, стремлением страсти; и только тогда познаем, в какой находились бездне, когда благодать Божия коснется очию сердца нашего и просветит оное видеть где мы, и от Кого удалились (I, 311, 573).
Мы не можем быть свободны от страстей, а должны всегда им противоборствовать и не быть праздными… а так как всякая страсть ослепляет человека, то просить Господа, чтобы не попустил помрачиться зрению душевному от страстей (III, 5, 38).
…Все гимны и тропари канона выражают величие и любовь к нам Божию. Если бы не были помрачены наши сердца и чувства страстьми, то как бы живо и ясно все сие выражалось или отражалось в душах наших? Но мы, грешные, или я (о других не знаю), читаем и поем букву; а дух оной не могу ощущать. Потому‑то и надобно нам очищать сердца наши от страстей. Мы видим из писаний отеческих, как святые ощущали действия благодатные, понимаем разумом, но не ощущаем. Страсти суть покров, лежащий на сердцах наших, не допускающий увидеть ясно Солнце Правды. Помолимся Господу во смирении; а идеже смирение, там и Слово Божие воссиявает (IV, 123, 313).
Падение нравов — от страстей
…Надеемся получить от вас тетрадь, где говорится о наших внутренних язвах или порче нравов русских: лихоимстве и грабительстве. С сердечною болезнью всякий верный и благоразумный сын отечества смотрит на это. Но отчего наиболее оная вкореняется? Славолюбие и сластолюбие, сии нравственные страсти, вообще подвижут к сребролюбию и расстроивают нравы людей. Но главное, вкоренившаяся до безумия безмерная роскошь и утонченность во всем, которые нахлынули к нам вместе с учителями западными: модами, поварами, гастрономами, кондитерами и магазинами их; всякий старается подражать в этом богатому, а чтобы успевать в этом, надобно изобретать средства непозволенные. Если бы можно истребить сей корень, то, может быть, ветви сами собой иссохли бы. Когда бы всякий жил по мере своего состояния и звания и доволен бы был оным, а не подражал модам по тщеславию и сластолюбию, то и язвы оные могли бы излечиваться и зарастать… Хотя же и особенно сребролюбие назвал св. Апостол корнем злых и идолослужением (1 Тим. 6, 10; Кол. 3, 5), но роскошь еще более умножает оное и себе покоряет (II, 158, 250—251).
Страсти искореняются постепенно по мере нашего смирения
…Не смущайся за сие, что волнуется в тебе море страстей: оно утихнет, но не вдруг; надобно побороться с ними, познать свою немощь, нищету и смириться. Смириться не в слове только, но залог в душе стяжи, что ты дурна; зри свои грехи, как песок морской; когда сие будет, то знай, что начала приходить во здравие души (VI, 131,214).
…Но не думать, чтобы можно было скоро свободиться<от страстей>; уже многим подвигом, трудом, временем и помощью Божиею истребляются страсти, и пока совершенно смиримся; а ежели нам скоро от них дать свободу, то войдем в гордость, и больше Бога прогневаем (VI, 26,42).
…Вы думаете, к побеждению страстей довольно того, чтоб жить в монастыре. Как, не читали в Добротолюбии, что Дух Святой не исходит на человека, не очищенного от страстей? Но как вы думаете сие очищение стяжать, — легко ли? скоро ли? Многого труда, подвига и времени на сие требуется, и искушения от различных помыслов и искушающих человек; многажды падет и восстанет и познает свою немощь, смирится, и отнюдь не смеет мечтать, что достиг бесстрастия: то, может быть, и получит некоторое успокоение в совести. Но вы от слуха ушес и чернила писем уже течете в путь, исполненный мраков и стремнин, мечтая о достижении бесстрастия. Не вступая в сражение, уже победу возвещаете. Новоначальным не полезно знать о устроении, превышающем их меру; когда вступите на путь сей, тогда увидите искушение и борьбу, и познаете свою немощь (V, 513, 686—687),