…Хотящим спастися неминуемо предлежит брань духовная со врагами душ наших, которые нас борют и побеждают чрез наши же страсти, что вижу и в твоем устроении, описанном тобою. Зависть и ненависть, мучащие тебя, не суть вновь родившиеся, но крывшиеся в сердце твоем тайно страсти, а случаем раздраженные и обличенные (III, 119, 238).
В бранях противляйся со смирением, как писано и показано нам от отец; и аще случится пасти, паки восставай; и знай, что за гордость твою искушаешься оными. Бежи к самоукорению и смирению, а не из келлии. Дондеже не сотрется монах разными искушениями и скорбьми, не может познать своей немощи и смириться (III, 123,245).
В жизни духовной не все бывает гладко, бывают и падения, и восстания
Ты смущаешься, отчего не живешь так, как написано в отеческих книгах, а хочешь спастися; да ведь ты находишься в воинстве и имеешь сильных врагов, борющих тебя: ты падаешь, познаешь свою немощь и невольно смиришься; а ежели будешь идти непадательно, то враг другим запнет, — гордостию и высокоумием; и потому юности полезно есть и падати, да смирится. Это смущение нашло на тебя от самолюбия и высокоумия, почему ты не святая? а не помыслила, что ты хуже всех. В обучении и во всяком деле ошибаешься, пока навыкнешь; а кольми паче в художестве художеств — нельзя без того, пока не смиришься. По мере болезни разные и лекарства даются, так и в наших душевных болезнях предложены разные учения; благодать Божня всех достизает, но не равною мерою; всем хощет спастися, но не всех посвятити. Для уничтожения нашей гордости попускает Господь и различные падения и искушения; прочти у Григория Синаита главу 117… Самое то, что ты не так живешь, как пишут, должно бы тебя смирить, а ты смущаешься… Нет, тебе хочется видеть себя хорошею, чтобы и не смиряться. Ты видишь сестер благоговейных, — радуешься о них, а себя зазри и уничижи, что ты хуже их (III, 230,384—385).
Ты пишешь, что видишь свои страсти и немощи душевные, коих прежде не видала, и не можешь от оных освободиться и отстать от них. Кто начинает проходить духовную жизнь, то обыкновенно и брань духовная сильнее восстает на них; и ежели мы не можем вдруг сделаться победителями, то не должно о сем унывать и скорбеть, но, видя свои немощи, смиряться и приносить Господу покаяние. То опасно, ежели ты будешь видеть свои исправления или добродетели; то явный знак прелести и от Бога отпадение. Пред Ним угоднее грешник с покаянием, нежели праведник с гордостию (III, 76, 171).
Видишь, с кем имеем брань мы, бренные? — с духом злобы, противником Богу; он, при злобе его, столь хитр, что буде не успеет низложить в порок, приводит гордостию, и творит многие подсады к обольщению. Художество художеств и хитрость хитростей есть дело спасения, а не просто как захотел, так и сделал. Святые отцы, деятельно прошедшие путь сей и стяжавшие богатство благодати чрез делание заповедей Христовых, оставили нам пример в учениях своих, что бывают на жестокой брани сей поползновение и падение, и советуют: «да не смутимся во время уклонения и да не отчаемся»; а кто хощет иным путем идти, то есть никогда не уклоняться в поползновения, называют таковых «часть волков». О сем прочти… у Каллиста главу 43. Но тебе хочется неуклонно идти без обучения и без брани; пустоты нет в природе, пишешь ты; нет ее и в сердце человеческом; если оно не занято любовию к Богу, то, верно, занято каким‑нибудь пристрастием, или к человеку, или к вещи. Хочешь вдруг совершенства, не обучаясь и не претерпев вражних нападений, и не познав своей немощи, и не смирившись, просто сказать, — ты хочешь, быв еще младенцем, стать совершенным мужем… Не многими ли трудами, подвигами и временем дошли до сего святые? Для чего же учение их мы имеем? чтобы чрез оное познавали в себе страсти, сопротивлялись им, а в уклонении к ним навершали<восполняли>смирением, самоукорением и покаянием, отнюдь не надеясь на свои дела или на свои силы и на свой разум, и тако помалу очищались бы от страстей и приближались к Богу (V, 569, 758—760).
Правильная духовная жизнь воздвигает брани
Так как в тебе вижу быстрые изменения от духовной в плотскую жизнь, то против сего несколько напишу. Ты имела стремление к духовной жизни, но оно было мнимое и тщеславное; за то и обирала горькие плоды прелести, обольщаясь мнимо святою жизнию и ложными, под видом духовных, утешениями. Когда же снялся с тебя покров прелести и познала, в каком ты находилась пагубном положении, тогда и восстала на тебя брань, которою враг тебя нимало прежде не безпокоил; а ты в оном и полагала свою мнимую святость, стремилась и к мантии, и к затвору, а все тщеславно, дабы видеть мнимую свою святость; но нимало даже и следа не было смирения, без которого все наши благие дела неблагоугодны Богу. В восставшей теперь на тебя брани и гонящей в мир ты не унывай, а познавши, что это попущено тебе за возношение — и мысли твои теперешние совсем противоположны первым — смирися, кайся в прежнем твоем неразумном и безвременном ревновании, считай себя последнейшею всех, проси помощи от Бога и Пречистой Матери Божией, то и получишь облегчение брани и познаешь, что своею силою не можем ничтоже благо сотворити (VI. 83,135—136).