– Да, – с горечью сказал Табачников и икнул: он уже захмелел и потому был особенно проникновенен и задумчив, – да, конечно. Раньше по такому принципу захватчики из Османской империи формировали отряды янычар – гвардию, составленную только из пленных, которых захватили еще мальчиками и особенным образом воспитали. Все они были сербы, хорваты, греки, македонцы, украинцы, русские, но только не турки-османы! Вы говорите, охранные корпуса «синих» наполовину состоят из землян? Только каких? В детстве они проходят серьезнейшее тестирование, потом их воспитывают, а если еще точнее – перепрограммируют и геномодифицируют! Они становятся превосходными воинами, очень умелыми, отважными и исполнительными, только земляне ли они?..
– Вы забыли упомянуть, что этих ваших янычар захватывали силой, а в нашем случае все делается добровольно! – отчеканила аррантская мегера и сжала стакан в пальцах так, что тонкое стекло лопнуло. Голубоватая кровь капнула на скатерть и тотчас же обесцветилась. Рэмон Ррай галантно подал Асьоль платок и заметил:
– Вы с кем-то из них знакомы?
– С кем? – не понял Табачников.
– Ну, из янычар.
Табачников сузил глаза, быстро налил себе водки, хищно опрокинул в рот и тотчас же закусил целой ложкой красной икры, потом ответил почти шепотом:
– Вот видите, Асьоль. У нас совершенно разные цивилизации. У аррантов не принято помнить давнее прошлое. И даже недавнее. Янычары, Рэмон, жили много веков назад. Конечно, я не могу быть знакомым ни с одним из них.
– Тогда какой смысл о них рассуждать? Рэмон прав, – подхватила Асьоль и попыталась изваять на своем скупом на эмоции мраморном лице что-то вроде ласковой улыбки.
– У нас есть отличная поговорка, – встрял губернатор: – «Кто прошлое помянет, тому глаз вон».
– Вот видите. И у зиймалльцев есть неглупые мысли. Конечно, это снова изрекла Асьоль.
– «…а кто забудет – тому оба», – закончил поговорку Табачников.
Судя по тому, как Антон Иванович промокнул лоб платком и одновременно потер щеку толстыми, круглыми пальцами, было видно, что лично он окончания поговорки произносить бы не стал.
– Наверно, это копание в прошлом и не дает вам незамутненными глазами посмотреть в будущее, – высокомерно заявила Асьоль, – а также спокойно, полнокровно чувствовать себя в настоящем.
– Удобное рассуждение, – сказал Табачников. – Не помнить родства вообще очень удобно. Избавляет от многих обязательств и вычищает мораль.
– Олег Павлович, – вмешался губернатор, собирая глубокие складки на лбу, – я, конечно, вас очень уважаю как известного ученого и специалиста по аррантской культуре, но все-таки прошу выбирать выражения! Верно, из-за вашей невоздержанности в подборе этих выражений вы и пострадали в свое время, когда вас лишили очередной выездной аррантской визы, а также профессуры. Но я вас очень прошу, не нужно подобных рассуждений в присутствии полномочного представителя ОАЗИСа и бретт-эмиссара Высшего Надзора. Мы отнеслись к вам со всем уважением, я дал личное указание содействовать вам во всех ваших исследованиях…
– Уф, – сказал бывший профессор Табачников, – вообще-то audiatur et altera pars[45]. Ладно… Предлагаю тост за великую аррантскую науку!.. – провозгласил он, на этот раз без тени сарказма.
Выпили. И теперь заговорил Рэмон Ррай. Он уже полностью влился в обстановку и понял, каким образом следует себя держать, чтобы оправдывать и подтверждать свой статус и присутствие. Он сказал важно:
– Собственно, я не большой знаток Зиймалля. Могу сказать лишь, что тут очень красивые женщины и очень вкусные напитки. Что же до культуры, то она показалась мне довольно… гм… бедной. По крайней мере, архитектура, в которой я кое-что понимаю. Впрочем, у каждого свое. Вы в плане архитектуры ближе к гвеллям, чем к нам. Они тоже любят наземное строительство, а их статуи богам гораздо выше, чем самые высокие дома. У вас ведь точно так же?..[46] Как у гвеллей, да? – и он мельком взглянул на Гендаля Эрккина, оживленно беседовавшего с Ириной Петровной и товарищами Комаровым и Брызгаловым: «Нет, у вас кухня тоже ничего… пожрать можно… эге…»
– Ну, у нас тоже есть величественные постройки… – неопределенно сказал губернатор Лапшин. – Нет, конечно, я бывал в ОАЗИСах, видел Плывущий дворец Генерального Эмиссара. Понятно, что по сравнению с ним даже нью-йоркские небоскребы кажутся зубочистками. Но…
Асьоль даже привстала. Как и все аррантки, она была сентиментальна до крайности. Ее плоская грудь, напоминающая впадины лунных морей, бурно вздымалась. Она сказала со слезой в левом глазу:
– И вы говорите это о Плывущем дворце ллерда Зайверра, еще не видя Плывущих ГОРОДОВ! Ничего более величественного в Галактике не создано! Вы не видели этих совершенных творений аррантского гения, парящих над телом планеты и блюдущих чистоту ее природы!.. Когда я впервые приехала на Зиймалль, мне показалось так непривычно, так гнусно видеть, что люди копошатся в теле своей планеты, как черви, строят свои дома прямо на ней, словно муравьи!., А наши Плывущие!..
– Позвольте задать вопрос, – сказал вдруг с другого конца стола Гендаль Эрккин, и вежливость постановки самой фразы показалась тому же Рэмону Рраю убийственной.
– Да!
– А где вы жили до того, как создали антигравы? Ведь, кажется, на них все эти махины удерживаются в воздухе, эге?
Асьоль кашлянула с оттенком недоумения, черты точеного лица неуловимо поплыли, кончик носа чуть задрался:
– Что значит – ДО того, как изобрели антигравы? Не понимаю.
– Но ведь их когда-то не было? Ведь может же такое быть, что арранты не сразу доперли, как, значит, подступиться к этой вредной гравитации? Правильно? Ведь люди не умеют летать, как птицы. – Н-не поняла… – надменно сказала Асьоль. .
– Ей нужно дать почитать драму такого до-Избавленного писателя Островского, где героиня восклицает: «Отчего люди не летают как птицы?» – ехидно заметил неисправимый Табачников и, подмигнув губернатору, выпил рислинга.
– Наверно, вас все-таки правильно лишили выездной визы. Вы позволяете себе провокационные реплики.
– Товарищи, товарищи!.. Ну что же вы, в самом деле? – вмешалась супруга губернатора и встала, отчего ее могучий бюст тектонически сотрясся, а Гендаль Эрккин, известный любитель крупных форм, хитро ухмыльнулся Рраю. – Я все-таки считаю, что не время для споров. Наши народы уже спаялись в одну большую дружную семью. Арранты – старшие братья, мы, земляне – младшие, но мы не в обиде… и… Мы очень уважаем и чтим Аррантидо… – Еще бы, – вставил Табачников, – уже создаются секты аррантопоклонников, которые считают пришельцев богоизбранными и Пресветлыми. Течение это обещает вырасти в религию. Тут, кстати, неподалеку, в бывшем христианском храме, который при культе личности переделали в военный склад… а т-теперь там заседают эти почитатели богоподобных аррантов!..
– Ты, кажется, уже нажрался, Олег Павлович! – не выдержал губернатор. – Не пора ли тебе немного отдохнуть? Уберите от него водку и вон те две бутылки, прошу вас, товарищ Брызгалов. Спасибо.
– М-между прочим, они считают одним из своих священных мест… ик!.. Белую рощу. П-помнишь, Антон Иваныч? Я еще пытался сказать, что там… асахи… а меня поперли из канцелярии, а тот аррант, который приехал из ОАЗИСа, важный, как ацтекский бог Уицилопочтли… сказал, что я выжил… из… Очень у вас тут академично!!! – вдруг запротестовал он. – Давайте споем! Меня всегда убивало, что в аррантской культуре все уж очень пра… кра… прагматично! То, что у них, по сути, нет театра и изобразительных искусств… пре… прекрасно их характеризует! А литеру… литература?.. Они ж ничего не читают, потому что памятники письменности… все, все – в запасниках! Помнить прошлое – дурной тон!.. Наши кинофильмы они переименовали в «ксенофильмы», «ксенос» – чужой!.. Я… я люблю аррантскую культуру, но она слишком… слишком дидактична и любит поучать, как нужно жить… а еше больше – как жить не нужно!.. Толерантная, веротерпимая, милосердная, высокомерная… пи-рикрасная культура!..
46
Рэмон Ррай имеет в виду расположенную в Волгограде знаменитую статую Родины-матери и полагает, что она посвящена божеству.