Стр. 337, абз. 2: Поток крови
Это было не так, как я рассказал. Когда я писал книгу, мне приснился сон, где я плавал в крови, но не Тофа, а своей сестры. Я изменил сон и вставил его в книгу потому, что на тот момент мне показалось, будто это неплохая придумка.
Стр. 401, абз. 5: Адам Рич
Не уверен, что Адам говорил именно эти слова. Не уверен, что он упоминал именно костюмную драму. Помню, что он говорил об историческом фильме, но все остальное я уже додумал, позволяя себе маленькие вольности. И это с моей стороны нечестно. Я не имел права приписывать ему слова, не имел права обходиться с ним так, как я обошелся, что не означает, что я обошелся с ним совсем уж нехорошо, но в моем описании были презрительные интонации, и сейчас мне стыдно за свое поведение. Тут есть какая-то странность: хотя в своей книге я полностью разоблачил те побуждения, которые заставили нас разыграть его смерть, я до сих пор пишу о нем в тоне, который трудно назвать абсолютно уважительным. Итак: я не уверен, что проект, над которым он работал, действительно был костюмной драмой. Однако забавно, что образ, который он создал в интервью на радио, был отражением образа, созданного в журнале, где он стал этаким гением-интеллектуалом, который работает над великим и загадочным проектом. В общем, в интервью он упоминал об этом проекте. А теперь вот что я расскажу: однажды вскоре после выхода книги я сидел в Лос-Анджелесе в каком-то ужасном кабаке, где было полно людей в рубашках с широкими воротниками, и вдруг туда зашел не кто иной, как Адам Рич с несколькими своими приятелями. Или он заметил меня, но решил не здороваться, или не заметил. Я-то его заметил, но предпочел ничего не говорить: откуда я знаю, может, у него ранимая душа и он носит при себе оружие.
Стр. 414, абз. 6: Возвращение в старый дом
После выхода первого издания книги я еще раз побывал в родном городе. Меня несколько раз туда звали, а я каждый раз вежливо уклонялся от приглашений, полагая, что если где-нибудь и выйдет человек из толпы, чтобы всадить в меня пулю, то это случится именно там, хотя у меня не было никаких оснований предполагать что-то подобное, за исключением странного и немотивированного предчувствия. Поэтому, когда я туда приехал, это был случайный визит, незапланированный и, пожалуй, бесполезный. Он начался в три часа ночи и продлился минут двадцать. Все в нем было одновременно ужасно и идеально.
Все началось со свадьбы. Моя бывшая одноклассница — назовем ее Джейн — выходила замуж за моего приятеля — назовем его Филипп де Битттопоппен. Свадьбу они устроили на островке в южном Мичигане, и я с еще одним моим приятелем отправился к ним на свадьбу, для чего нам пришлось три часа ехать от аэропорта О’Хэйр через всю Индиану до Мичигана. Свадьба состоялась, она прошла прекрасно, и присутствовали там, как ни странно, почти все те люди, которые были на свадьбе Полли, о которой я рассказал в основном тексте книги. А я, как и на той свадьбе, был от всей души счастлив, что нахожусь среди этих людей, мне хотелось не отпускать их как можно дольше, забиться в их кучу и остаться там.
Поскольку обратный рейс был рано утром, нам с приятелем пришлось уйти с банкета около полуночи и ехать прямо к аэропорту. Мы попрощались сразу после того, как закончил играть оркестр, и поехали сначала через Мичиган, потом через Индиану, а потом по южной части Чикаго, по широкой и свободной Лэйк-Шор-роуд, оказались в чикагской Петле, где нам надо было убить несколько часов. Мой приятель никогда не был в Лэйк-Форесте, и мы решили проехать Чикаго насквозь и отправиться туда, какое-то время побродить в темноте, а потом поехать к О’Хэйру.