— Маша, это ты?.. Это Паша говорит!.. Ну, как там мой — не видала?.. Что ты говоришь!.. Как же это она на него смотрит?.. Как змея?.. Так она, гадюка, и есть змея!.. А он как?.. Посмеивается?!! Я сейчас приеду, я ему, кудлатому, покажу смешки!..
Она бросила трубку на рычаг и выскользнула из кабинета. Через десять минут, уже одетая, в платье, она прошла по коридору в прихожую, надела пальто и ушла. В кабинете появилась Таня, смущенная и улыбающаяся.
— Леонид Сергеевич, у Паши получился купорос с мужем, он работает в нашей конторе — такой интересный шатен и молодой еще, Паша его ужасно ревнует. Ей сейчас по телефону кое-что сообщили, Паша смотается к нему на работу, приведет его в чувство и вернется. Вы не беспокойтесь, я справлюсь одна, ваши интересы заказчика не пострадают.
В тот день Паша на работу, однако, не вернулась, — по-видимому, за один приезд привести в чувство своего шатена ей не удалось. Таня работала одна. Утром на следующий день они появились вдвоем: Паша — мрачная, с тревожным блеском в глазах, Таня — улыбающаяся и полная энергии! Они надели спецовки и стали оклеивать обоями спальню. Работали они быстро, ловко, и я заметил, что Паша руководит действиями своей подружки, а Таня охотно ей подчиняется.
Когда с оклейкой спальни было покончено, Паша вошла ко мне в кабинет и так же деликатно попросила:
— Леонид Сергеевич, можно мне по телефону позвонить?
— Звоните!
Паша набрала номер. Вот — текстуально — ее второй разговор:
— Маша, это ты?.. Ну, да, да, да, Паша, кто же еще!.. Чего там у тебя видно и слышно?.. Ушел?! Куда?.. Не сказал! А гадюка?.. Тоже ушла! Значит, вдвоем куда-то выкатились!.. Порознь?.. Вышли порознь, а за воротами объединились — дело знакомое! Мария, я сейчас приеду, а ты — молчок, поняла?! Выезжаю!
В общем повторилась вчерашняя история. Таня осталась одна. Она перенесла свою стремянку в другую комнату и стала, напевая, обрабатывать потолок.
Постепенно страх стал овладевать мною. «Конечно, ремонт не землетрясение и не цунами, — думал я, — но и не пикник на лоне природы в выходной день! А что, если конфликт у Паши с мужем затянется и осложнится? Таня же физически не может одна справиться с ремонтом! Тогда я погиб!»
В квартире было тихо. Таня больше не пела. Я пошел к ней. Есенинская землячка в курточке и штанах, заляпанных известкой, сидела пригорюнившись, как Аленушка, на табурете посередине комнаты. В углу стояли кисть и побелочный аппарат. Мне все стало ясно: у Тани свои любовные неприятности, и это обязательно отразится на моих «интересах заказчика». Ремонт затянется на неопределенное время, и вот тогда-то он превратится в землетрясение, в цунами или в пожар на роковой стадии подсчета убытков!
Таня молча подняла на меня мученические, томные глаза.
— Плохо вам, Таня?
— Ой, плохо, Леонид Сергеевич!
— Он вас сильно мучает?
— Мучает, проклятый!
— Таня! — сказал я, стараясь быть максимально деликатным. — Я не знаю подробностей, но… в таких случаях нужно быть решительной и… сразу рвать. Я понимаю, что это трудно, но… так лучше, верьте мне… Вам жалко? Он что, такой хороший?
— Да какой он там хороший! — Таня махнула рукой. — Искрошился уже весь!
— Кто искрошился, Таня?! — ужаснулся я.
— Зуб! — скривившись, простонала Таня. — Мне давно девочки советуют: «Вырви!» А я боюсь. Я еще ни разу в жизни зубов не рвала!
— Идемте в нашу поликлинику, Таня! — сказал я, не скрывая своей радости. — Ручаюсь вам, что через полчаса вы воскреснете для жизни и для ремонта!..
Я привел своего маляра в поликлинику, прошел в зубной кабинет и, не жалея красок, обрисовал милейшей Валерии Николаевне трагикомизм своей ремонтной ситуации.
— Вырвите зуб моему маляру, Валерия Николаевна, спасите меня! — закончил я свой монолог, сложив ладони вместе, как на молитве в католическом храме.
Валерия Николаевна даже бровью не повела.
— Ну конечно, я вырву зуб вашему маляру. Тем более что из всех элементов нашей зубоврачебной работы я больше всего люблю удаление. — Тут красивое лицо Валерии Николаевны озарила улыбка довольно хищная, как мне показалось. — Покажите мне вашего маляра!
Я отворил дверь в коридор и показал зубному врачу моего маляра. Таня сидела на стуле, сжавшись в комочек.
— Вот это дитя? — усмехнулась Валерия Николаевна. — Ступайте домой и ждите ее. Не волнуйтесь, все будет в порядке.
Через полчаса счастливая и сияющая Таня, напевая, уже орудовала у меня в квартире побелочным аппаратом. Паша явилась к концу дня. Лицо у нее было умиротворенно-спокойное. Подруги поговорили наедине, потом Таня пришла ко мне в кабинет и сказала: