— Леонид Сергеевич, Паша привела своего супруга в чувство, так что вы не беспокойтесь, работу мы закончим в срок, ваши интересы заказчика не пострадают.
И они действительно закончили у меня ремонт точно по плану. И сделали его отлично. И мои интересы заказчика не пострадали. И я со всей ответственностью — моральной, само собой разумеется, — теперь советую всем: не бойтесь ремонта, он освежает не только ваше жилище, но и вашу душу. Но на всякий случай просите, чтобы вам прислали для работы женщин-маляров. С женщинами все-таки как-то спокойней, несмотря ни на что.
СОН ДИРЕКТОРА ПОПОВА
Директор швейной фабрики Попов Иван Степанович вернулся домой с работы позднее обычного и в отличном расположении духа.
Причиной лучезарного настроения Попова было собрание, созванное по случаю перевыполнения фабрикой, где он директорствовал, плана выпуска продукции — готовых брюк, пиджаков, костюмов и пальто.
Собрание провели на высоком уровне. На сцене фабричного клуба перед столом президиума стояли корзины с живыми цветами. Ораторы произносили свои речи без бумажных шпаргалок — таково было категорическое требование прогрессивного Ивана Степановича. Если кто, спутавшись, начинал бемекать и топтаться языком на месте, Иван Степанович, остановив властным мановением руки подсказки и смешки, говорил в зал:
— Не мешайте оратору, товарищи, он сам утонет!
Был оглашен список премированных и приняты новые обязательства, само собой разумеется, повышенные.
Рапорт о перевыполнении фабрикой плана решено было вручить Главному Руководящему Лицу области. Эту приятную процедуру собрание, естественно, поручило выполнить директору Попову.
Вернувшись после собрания домой, Иван Степанович обнаружил, что его жена и дочь Лариса, десятиклассница, ушли в кино. Он напился чаю, закусил тем, что бог напихал в холодильник, и прилег отдохнуть на свой диван-кровать, прихватив из комнаты Ларисы книжку — полистать, пока дрема не смежит глаза.
Книжка оказалась томиком сочинений Алексея Толстого, но не Николаевича, а Константиновича — славного поэта славного XIX века, лирика и сатирика.
Прогрессивный Иван Степанович знал, что трое Толстых навечно врубили в русскую литературу свои имена, но с творчеством Алексея Константиновича был знаком лишь понаслышке. Не будем его винить за это, поскольку отечественное кино предало экрану произведения лишь двух Толстых — Николаевичей.
Директор Попов открыл томик. Оказалось — стихи. Иван Степанович стихи не любил, но, посмотрев оглавление, наткнулся глазами на поэму «Сон советника Попова». Совпадение фамилий его заинтриговало.
— Ишь ты! — усмехнулся Иван Степанович и стал читать:
Иван Степанович поморщился и отложил томик в сторону.
«Такого даже во сне не может случиться! Чтобы чиновник, и тем более царский… к министру и без штанов! Натяжка!»
Иван Степанович не мог долго оставаться наедине с художественной литературой — она действовала на него усыпляюще. Он попробовал тем не менее одолеть сатирическую поэму, но потерпел фиаско. Книга вскоре выпала из его ослабевших рук, и он захрапел во всю носовую завертку. Этим странным, но очень объемным выражением наш великий язык передает, что уснувший не просто храпит, а, тонко посвистывая носом, одновременно хрюкает, как свинья, и мурлычет, как сытый кот.
И тут директору Попову приснился странный сон. Будто он входит в знакомый начальственный кабинет. Главное Руководящее Лицо сидит за знакомым большим, как слон, поставленный на колени, столом.
Иван Степанович, деликатно кашлянув, дает Лицу знать, что он прибыл.
Лицо делает любезный знак рукой — дескать, вас понял — и продолжает дочитывать какую-то бумагу.
Иван Степанович, распахнув импортный портфель-чемодан, роется в его утробе, дабы извлечь на свет божий рапорт о перевыполнении фабрикой плана выпуска готовых брюк, пиджаков, костюмов и пальто.
Волнующая, сладостная, многообещающая минута!
И вдруг, подняв голову, Иван Степанович Попов видит устремленные на него глаза Главного Руководящего Лица области, мечущие стрелы ужасного гнева.
Удивленный и несколько смущенный, директор Попов ставит портфель-чемодан на пол и начинает, комкая в руках свой рапорт, мямлить:
— Сергей Сергеевич, я хочу вам вручить наш рапорт… о выполнении… то есть даже о перевыполнении…