В доме были две отдельные спальни. Своя большая ванная примыкала к хозяйской спальне. Столовую с кухней соединяла арка. Задний двор был огорожен, на нём стояли деревянные качели. Эхо не говорил ни слова, пока я не развернулась к нему.
— Ну как?
— Мне нравится. Это всё наше?
Он улыбнулся, обвил руками мою талию и притянул к себе.
— Пока нет, но я работаю над этим. Мы посмотрим ещё два варианта, перед тем как принять решение.
Он сказал «мы». Я мысленно запищала от восторга. Мои руки обхватили его шею.
— А если я решу пойти в колледж в Портленде или в Калифорнии?
— Можешь поселиться в общежитии, если хочешь, но я куплю там дом, и ты всегда сможешь прийти ко мне, — он поиграл бровями. — Главное, куколка, что у нас будет место, где нам не придётся беспокоиться ни о твоих родителях, ни о каких-либо соседях. При этом ты всё ещё сможешь повеселиться в старшей школе или познать все радости жизни в качестве студентки колледжа.
— Правда? Ты ведь знаешь, что студенческая жизнь — это на самом деле четырёхлетний отпуск с бесконечными тусовками, блевотиной и случайными перепихонами, да?
Он побледнел.
— Мне и так непросто, милая, давай ты не будешь усложнять.
Я приподнялась на носочках и поцеловала его. Даже когда я на каблуках, он всё равно выше на несколько дюймов. Он поднял меня, и я обхватила его ногами. Поцелуй тут же стал глубже.
— Я просто пошутила, — прошептала я, оторвавшись от его губ.
— Нет, куколка, я читал обо всём, что происходит в колледжах, и искренне пытался убедить себя, что это всё ерунда, но это обряд посвящения. Так что да, — он погладил меня по щеке, — ты можешь ходить на вечеринки и концерты, флиртовать со всякими придурками-смертными, устраивать забастовки и так далее. Я подожду, — он поцеловал меня в лоб. — Я готов ради тебя на всё. Буду даже придерживать твои волосы, пока ты блюёшь.
Глупый. Как будто я пойду на эти вечеринки без него. О, нет, я буду таскать его на все тусовки, концерты и лекции, пусть прочувствует вкус общажной жизни. Возможно, новые воспоминания заменят плохие из его прошлого.
— Посмотрим.
— Да нечего тут смотреть. Я готов дать тебе свободу, как бы это ни было тяжело, и как бы сильно мне ни хотелось свернуть шею какому-нибудь прыщавому студенту, — его губы завладели моими в собственническом поцелуе, который плохо сочетался с его словами. Эхо поднял голову и прошептал мне в губы: — Хочешь десерт?
— Я думала, это и есть мой десерт.
Он усмехнулся.
— Мне безумно нравится ход твоих мыслей, но я говорил немного о другом десерте.
Я удивилась, когда он направился на кухню, усадил меня на тумбу, пошёл к холодильнику и достал пластиковый контейнер. Я ожидала, что он создаст портал, и мы пойдём в его спальню, но так тоже неплохо.
Я спрыгнула с тумбы и последовала за ним в гостиную, где он включил камин-электрообогреватель. Я заглянула в пластиковый пакет и усмехнулась. Два тюбика мороженого (с изюмом и печеньем), мой любимый замороженный йогурт, сочный лимон и пластиковые ложки.
Мы легли на живот рядом друг с другом перед камином. Ели в тишине. Потом я слегка толкнула его плечом.
— Так ты, правда, готов на всё ради меня?
Он хмыкнул, смакуя шарик ромового мороженого с изюмом.
— На всё что угодно.
— Помоги мне с Дэвом.
— На всё, кроме этого, — он сосредоточил внимание на мороженом, демонстрируя, что для него тема закрыта.
— Да ладно тебе, Эхо. Я решила помочь ему, но его проблемы…
— Меня не касаются. Ты обещала держаться подальше от тёмных душ.
Я застонала. Вот надо же было ему припомнить это.
— От других — да. Слушай…
— Только не этому козлу, — Эхо пригвоздил меня к месту своими волчьими глазами. — Я восхищаюсь тем, что ты делаешь для душ, и понимаю, что не смогу уговорить тебя забыть про него. Я уже уяснил, что если ты что-то решила, то тебя уже ничто не остановит. Ты упрямая и своевольная, но в то же время чувствительная и добрая. Я люблю все эти качества в тебе, однако при этом я не забываю и не прощаю тех, кто предал меня. Дэв первый в этом списке, так что пусть идёт на хрен со своими проблемами.
У меня отвисла челюсть. Я села, на несколько секунд потеряв дар речи. Наконец, я нашла слова:
— Как ты можешь быть таким жёстким и…
— Прямолинейным? — он вскинул брови, опираясь на один локоть, и развернул тело так, что смотреть на меня. — Легко. Он для меня ничего не значит. Хочешь помочь ему? Вперёд? Я не буду тебя останавливать.
— Но…
— Если из-за него с твоей головы упадёт хоть один волосок, или из твоих глаз прольётся хоть одна слезинка, я не пожалею ни сил, ни ресурсов на то, чтобы растерзать его ничтожную душонку, и сделаю это с огромным удовольствием.